Спарринг со смертью
Шрифт:
Второй раунд Кузин начал весьма жестко, в результате чего Быков поплыл. Судья открыл счет.
«Я ведь не пропустил, не пропустил», — старался убедить себя мастер спорта, стоя в углу и чуть покачиваясь.
— Закончим? — поинтересовался Мелехов.
— Ни хрена подобного, — прошептал Быков.
За несколько секунд выгнать из головы туман невозможно. Кузин знал об этом и поспешил закончить бой за явным преимуществом. Он быстренько «прискакал» к заторможенному Быкову, словно бравый гусар на молоденьком жеребце, и с удовольствием провел серию из трех ударов. Виктор вяло переместился вдоль канатов. Двигаться было очень тяжело,
Он гулял по рингу, кое-как отвечая на атаки и думая о гонге. Второй раунд он, похоже, провалил. В тот момент, когда столь отвратительные мысли родились в его тренерском сознании, Виктор уловил крохотное нарушение координации движений у соперника. Сбой в технике — первый признак усталости. Долго ждать не пришлось. Игорь открыл подбородок, и широкоплечий противник отправил по назначению триста килограммов массы, сосредоточенной в небольшой боксерской перчатке.
Гонг возвестил об окончании второго раунда. «Мне не хватило десяти секунд, чтобы сделать дело», — подумал Быков и отправился отдыхать.
Осталась треть пути. Кузин выдохся. Быков мог поклясться, что это так, надо только увеличить давление и воспользоваться парой-тройкой ошибок соперника.
Как и ожидалось, Игорь пошел в атаку. Он устал, и выжидать не имело смысла. Быков сохранил силы и теперь был готов даже не за медаль и не за славу, а лишь за принцип одержать верх. Единственный шанс Кузина был в стремительной атаке секунд в тридцать, дальше — или все, или ничего.
Быков ушел в защиту и, подставляя под удары то корпус, то перчатки, выжидал, когда усталость навалится на атаковавшего его чемпиона. Он чуть было не пожалел об этом, когда его голова затряслась под тяжестью прямого в переносицу, но не стал менять рисунок боя и, собравшись с духом, выжидал. Прошла минута. В запасе еще две… А вот и подарок! Уклоняясь от очередного удара, Виктор заметил просвет между вытянутой и согнутой руками Кузина и, одновременно с отклонением корпуса влево, послал правую руку в белое пятно, затянутое защитным шлемом.
Игорь стоял на ногах около секунды, затем медленно осел на ринг.
Первым, кто бросился к Кузину, был Виктор.
— Ты как?
Мелехов оттащил его в сторону, давая возможность врачу осмотреть спортсмена.
— Доигрались? — Алена со слезами на глазах поднялась на ринг и, бросив обидное слово Виктору, склонилась над мужем.
Виктор ждал.
Наконец чемпион смог подняться и подойти к нему.
— Вот ты и выиграл.
— Пошли отдыхать, Игорек. Нам осталось только молодых учить.
Быков помог другу дойти до раздевалки, где им должен был заняться доктор, после чего сам поспешил принять горизонтальное положение.
Он победил, а большего и желать нельзя.
Осетия
Нина Тодуа шла по селу к роднику. Стройная высокая девушка, с высокой грудью, семенила босыми ногами по пыльной дороге. Лето выдалось жарким, и родник, вытекающий из-под земли, потихонечку затухал. Но никто не боялся, что он пересохнет. Снега, тающие высоко в горах, питали его, а потому высокие кувшины женщин и девушек, идущих от родника, были наполнены прохладной и вкусной водой.
Село кончилось. Она свернула к лесу, на извилистую тропку. Теперь надо преодолеть небольшой овражек, поросший шиповником, пройти мимо двух огромных ореховых деревьев и слегка углубиться в лес. Там из-под корней вековой сосны бьет родник.
Навстречу ей попалась соседка, которая, поздоровавшись, не забыла справиться о здоровье отца.
Карена Тодуа месяц назад ранили в ногу грузинские боевики. Тогда все мужчины взялись за оружие и не дали бандитам войти в селение. Сейчас рана затянулась, и глава семейства мог уже работать по хозяйству, не забывая раздавать работу всем своим детям. А их у него было четверо. Три сына: старший — Георгий, средний — Сосо, младший — Вано. Между Сосо и Вано родилась у Карена и Зульфии дочка Нина. Сегодня у нее день рождения. Четырнадцать. Возраст вроде и невелик, но в их селе девушек отдавали замуж и в двенадцать. К отцу тоже приходили сваты, но он медлил, понимая, что матери одной будет нелегко.
Нина год от года становилась все краше, и, как следствие, почти каждый месяц Карен принимал в доме гостей, но дальше застолья дело не двигалось.
Чем дольше медлил Тодуа, тем с большей энергией ломились в их дверь сваты.
Только один раз отец поинтересовался у нее, за кого бы она хотела выйти. Пожатие плеч и покорное молчание были ответом. Больше отец не спрашивал дочь об этом.
Нина поставила на плечо кувшин и пошла обратно. Мог ли ей нравиться богатый, но толстый Зураб с его заплывшими в жиру родителями, или длинный и скрюченный в свои сорок бобыль Радик, или широкоплечий, приземистый крестьянский сын Дато? Она честно говорила себе, что ей бы не хотелось жить ни с одним из них.
Вечер. Праздничный стол на редкость богат. Нина не помнила, чтобы на ее дни рождения забивали барашка, доставали очень хорошее вино, да еще и приглашали гостей.
Они с матерью едва успели привести себя в порядок, как на пороге появились гости.
Первым вошел седовласый старик, за ним женщина — ровесница матери, а потом в дом вошел он. Молодой человек. Высокий, стройный. Их глаза встретились. Она отвела взгляд. Протест и желание смешались в ней. Он слишком хорош для их убогой жизни. Парень превосходил всех ее братьев красотой и силой. Он возвышался над ее отцом почти на голову и смиренно молчал, пока старшие обменивались приветствиями.
Все уселись за стол. Вино потекло рекой. Поднимались бокалы, говорились тосты. Далеко не случайно Нину и Гоги, так звали юношу, посадили вместе. Девушка не могла ничего есть и лишь изредка пила вино и с благодарностью смотрела на отца, который тихо говорил о чем-то со старцем.
Наконец отец спросил Нину:
— Пойдешь замуж за Гоги?
Он мог бы и не спрашивать. Но даже формальный вопрос делал отца более цивилизованным в глазах окружающих, и это ему нравилось.
Дочь кивнула и покраснела. Видела бы она своего кавалера. Тот весь залился краской и, чтобы остудить пыл, залпом осушил огромный кубок с вином. Все, кто был за столом, зааплодировали и рассмеялись.
— Через неделю свадьба! — громко сказал старик, отец Гоги.
Мать заплакала, братья заулыбались. Гоги был красив и молод, а ей ничего больше и не было нужно.
Сочи
Лена Басова пришла на работу на полчаса раньше обычного. Сегодня у нее особенный день. После десяти лет безупречного вождения ей сегодня должны были дать новую машину.
Вчера поступил к ним новый троллейбус, и начальство, недолго думая, отдало его под начало молодого, но весьма опытного водителя.