Спарринг со смертью
Шрифт:
— Работу ищешь?
Зотов молча кивнул.
Он старался забыть о лагере, но лагерная жизнь вновь и вновь напоминала о себе. И вот этот человек оттуда. Ромка не ждал ничего хорошего.
А Юра Мамин, по кличке Мама, смотрел на пришедшего к нему пацана и не мог нарадоваться. Кандидатура устраивала его по всем статьям.
— Ты три года сидел. В зоне научился чему-нибудь?
Зотов понял, что его спрашивают о приобретенных навыках. Но собеседник смотрел тяжелым взглядом, и Ромка почувствовал вдруг острое желание вообще уйти отсюда, но мысль о том, что придется Бог знает сколько времени обивать пороги в поисках работы, а вечером встречать вопросительный взгляд матери, заставила его подавить в себе это желание.
— Столярничал, — скупо выдавил Рома.
— Ты не зажимайся. Хочешь начать новую жизнь? Похвально. Мне, как видишь, это удалось.
Зотов кивнул в знак согласия.
— Ну что, не вспомнил, где мы с тобой пересеклись?
— Нет.
— Ты мне чемодан нес, дружок. Когда я на свободу выходил. Я — Юра Мамин.
Упоминание о том, что он совсем недавно был «шестеркой», подавило волю. Рома не принадлежал Маме, но когда его попросили выполнить столь «почетную» работу, он не смог отказать.
— Ну, ты не волнуйся, все забыто. Завтра к восьми утра приходи на работу, тебе все покажут. А сейчас, будь добр, отнеси вот эту сумку.
Зотов чувствовал, что и сейчас не сможет отказаться.
Мама вытащил из-под стола обычную кожаную сумку.
— Вот адрес. Отдашь лично в руки кавказцу без больших пальцев.
Зотов сделал все, как просили. Когда он снова вошел в кабинет к Мамину, то получил вознаграждение в двадцать долларов.
— Надеюсь, ты не открывал сумку?
— Нет, — соврал Ромка. Вид упаковки с белым порошком и две пачки долларов до сих пор стояли у него перед глазами. Но он справился с искушением кинуть всех и спокойно донес груз до получателя.
— Отлично, мне подтвердили факт доставки. Завтра на работу. И мой тебе совет, не задавай много вопросов. Чем меньше любопытства, тем лучше для здоровья.
Зотов вышел на улицу. Главное — у него на руках появились деньги. Может, не все так плохо. Жизнь ведь только начинается.
— Ты чего задумался? — Мать заботливо посмотрела на сына.
Он встрепенулся, порылся в кармане и выложил на стол российский эквивалент двадцати баксам.
— Я нашел работу, мама.
Екатерина Ивановна расцвела. Услышав о мебели, она и вовсе воспряла духом.
— Я слышала, они неплохо зарабатывают.
— Я тоже, — ответил сын.
Ноябрь. Москва
Быков подошел к скамейке, снял полотенце, вытер пот. Тренировка перевалила за середину, можно и дух перевести.
— Тренер! — окликнул его Сергей Петров. — Не хочешь со мной поспарринговаться?
Быков искоса посмотрел на Петрова. Короткая стрижка, высокий, с мускулами, ставшими за эти два месяца еще сильнее и неутомимее. У него была толстая бычья шея, зычный голос, грубоватые повадки деревенского паренька, попавшего в город, но нисколько не стушевавшегося, а наоборот, задиравшегося при любом удобном случае. Быкову не доставляло удовольствия заниматься с ним — он слишком часто спорил и продолжал по-своему делать многие вещи даже после замечаний Быкова. Петров — представитель долгопрудненской братвы, приезжал на тренировки на подержанном джипе и постоянно стремился подчеркнуть: «Я — не один. За мной — организация, организованная сила, к тому же вооруженная и не ведающая никаких барьеров. Так что имейте это в виду!»
— А тебе что, не хватает нагрузки? Два месяца назад все закончилось очень даже нехорошо.
Виктор вспомнил, как не на шутку испугался за здоровье стокилограммового выскочки.
— Я хочу попробовать еще раз. Хочется оценить, чего я достиг… тренируясь под твоим руководством! Ну, давай, тренер! — Петров несколько раз ударил перчатками одну о другую, приглашая Быкова на ринг.
— Слишком мало прошло времени.
Быков сам развил способности своего подопечного, научил сохранять форму во время поединка долгое время. Он заставлял его бегать каждое утро, прыгать через скакалку, непрерывно находиться в движении на тренировках. Теперь у Сереги появилась реальная перспектива боксировать на профессиональном уровне. Сейчас это модно. Пусть лучше зарабатывает деньги на ринге, чем где-то в офисах, наезжая на перепуганных бизнесменов.
Быков действительно поставил новенькие тренажеры на деньги, полученные от Петрова. Как и договаривались, он в понедельник и четверг предоставлял зал каким-то толстопузым дядькам, которые чихать на него хотели, но на вознаграждение не скупились. Доходы центра возросли за счет организации секции атлетизма, и это приходилось учитывать. Пока с него не требовали денег, но кто знает, кто знает…
Для Быкова этот неопытный мальчик был дорогим «пациентом».
— Я согласен, — сообщил он, думая о том, что обойдется с мальчиком понежнее и позволит ему проскакать все три раунда не проиграв, но и не выиграв.
С самого первого дня, когда долгопрудненский Петров пришел в спортцентр, между ними возникло нечто вроде противостояния. Петров пытался доказать превосходство своей молодости, своей силы. Похоже, его бесило, что Быков, будучи на пятнадцать лет старше, был таким же сильным, как и он, — если не сильнее. Петрова выводило из себя и то, что Быков превосходил его интеллектуально. У самого Сергея не было ничего, кроме малоуспешного школьного образования и энергичного нагловатого напора, основанного на убежденности, что он сильнее большинства окружающих его людей. А за плечами Быкова был институт физкультуры и неоднократные поездки по всему миру. Когда Петров пытался грубовато поддразнить его, Быков отвечал ему так, что весь тренировочный зал взрывался хохотом. Петров краснел, у него внутри все начинало кипеть, и Быков не мог не смеяться, наблюдая его раздражение.
Быков подошел к ученику и спонсору. Петров, на голову выше Быкова, как обычно держал руки слегка разведенными в стороны — словно мышц было так много, что они не позволяли прижать руки к телу. Типичная поза качков. Быков устал объяснять Сергею, что бокс и то, чем занимаются атлеты-качки, — разные вещи. Если ты — великолепный качок, это еще не значит, что ты хороший боксер. Груда мышц и сильный, хлесткий, валящий с ног удар — отнюдь не одно и то же. Отлично тренированные мышцы нужны боксеру как воздух… Но искусство бокса не ограничивается этим. Однако разъяснить это Петрову — хоть грубовато, хоть тактично — было невозможно.