Спарринг со смертью
Шрифт:
Глядя на дорогу, ухажер сделал глоток и зажмурился от удовольствия.
— Холодненькое, свежее, без консервантов, — поддразнил он.
— Давай съездим в горы. Помнишь, как в прошлый раз? — предложила Лена.
Федор пристально и нежно смотрел на нее.
— Конечно… — Его голос дрогнул.
Он отлично помнил, что произошло дней десять назад. Захватили с собой вино, фрукты, мясо. Долго бродили по горам, устали, вкусно поели, выпили… А потом Лена расстелила надувной матрасик, предусмотрительно положенный в рюкзак, и Федор
— А еще пиво у тебя есть?
— Конечно! — Федор протянул женщине бутылочку.
— Не сейчас! Кончится моя смена, вот тогда и побалуемся.
Лена повернула голову и на несколько мгновений задержала взгляд на Федоре. Какая она счастливая! Федор давно нравился ей, с того самого дня, когда впервые заметила его. Он был высоким, сильным и самым привлекательным водителем в их парке. Лена, как и все девчонки, сразу попала в плен его обаяния, но она и не мечтала, что он обратит на нее внимание — без каких-то особых усилий с ее стороны. Однако чудо случилось. Они случайно разговорились в то самое утро, когда Лена получила новую машину, встретились в столовой… Потом она с удивлением и гордостью почувствовала, что нравится Федору. Они стали встречаться. Это было как в сказке.
— Лена, я люблю тебя. — Пронин прижался щекой к ее щеке.
— Федя, ты мешаешь мне вести троллейбус, — ровным голосом произнесла она, хотя внутри у нее все трепетало.
— Леночка, я хотел тебя спросить… ты согласна стать моей женой?!
— Федя… ты выбрал странное место и время, чтобы спрашивать меня об этом… — Ее щеки покрыл густой румянец.
— Так ты согласна стать моей женой? — Пронин был бледен, и во всем его облике ощущалось напряжение.
Лена растерялась. В глубине души она хотела этого, но ей казалось, что произойдет все не так, более романтично, что ли. Неясная тревога вдруг охватила ее, но глаза Федора смотрели столь страстно, столь умоляюще…
«Господи, я и не подозревала, что он может так волноваться», — подумала она.
— Да, я согласна! — Она бросилась словно в омут головой.
— Отлично. — Лицо Пронина просияло. — Тогда мы отпразднуем нашу помолвку…
Лена не поняла, как Федор умудрился так красиво накрыть маленький столик в вагончике-диспетчерской буквально за несколько минут ее технического перерыва. Здесь были фрукты, шампанское и даже икра.
— Вы все знаете, по какому поводу накрыт стол. Я не буду долго говорить — Леночка на маршруте, и времени у нас в обрез. Просто хочу услышать ваши пожелания! — проговорил Федор.
— Это даже не обсуждается, — пробасил высокий и несколько погрузневший, поскольку перевалил на пятый десяток, диспетчер Леонид Трутнев. — Горько!
— Горько! — поддержали остальные.
Лена и Федор поцеловались.
— Еще раз — горько… и счастья вам! Такого же большого, как троллейбусы, на которых вы ездите! — провозгласил Трутнев.
Лена почувствовала губы Федора на своих губах, и у нее закружилась от счастья голова.
— Леночка, тебе пора на маршрут, — озабоченно покосился на нее через 20 минут Трутнев. — График… сама знаешь. — Он вручил ей путевой лист.
«Старый хрен, — подумал Пронин, — и горько — и работай…»
— Спасибо, Леня…
— Это тебе спасибо, Леночка. И тебе, Федя. Скажу честно, — Трутнев стукнул себя по широкой груди кулаком, — я не встречал еще такой красивой пары, как ваша! От всего сердца желаю вам самого лучшего, самого светлого!
…Лена уселась за руль машины. Ее голос подрагивал, когда она объявляла очередную остановку.
— Ты просто не представляешь себе, как я безгранично рад. — Федор покрутил головой. — Ты — моя жена, Лена. Мое счастье и все самое лучшее, что было, есть и будет в жизни. — Он обнял невесту и, никого не стесняясь — ни пассажиров, обступивших водительскую кабину, ни возможных билетных контролеров, — принялся осыпать затылок, шею и волосы нежными поцелуями.
…Лена слишком поздно заметила помеху справа. Мальчик бросился за резиновым мячиком прямо под колеса троллейбуса. Ему на вид было не больше пяти лет.
«А может, еще не поздно?» — с отчаянием подумала Басова. Ее ноги ударили по тормозам. Федора бросило вперед, он инстинктивно ухватился за нее, и в позвоночнике Лены что-то хрустнуло…
— Где я?! — простонала Лена. Белый потолок, зеленые стены…
Она попробовала осмотреть комнату, но не смогла. Рук нет, ног нет, тела нет!
Над ней склонилась медсестра.
— В больнице! — сухо проговорила она. — Где же еще ты можешь быть, родная?!
— А… что со мной?! Почему я не могу двигаться?! — простонала Лена. Она попробовала пошевелить руками, затем — ногами. Они ее не слушались.
— Я вызову сейчас врача. — Медсестра ушла.
Через пять минут появился врач. Высокий, худой, с очень внимательными черными глазами.
— Виктор Михайлович Сизин, — представился он.
— Что со мной?!
— У вас тяжелая травма позвоночника. Мы надеемся на улучшение вашего состояния. Но это потребует времени. Вы должны быть готовы к этому и быть очень терпеливы. — Врач пристально посмотрел на Лену: — Лечение таких травм требует упорства.
— А ребенок… жив?
— Какой ребенок? — Виктор Сизин удивленно посмотрел на медсестру: — У больной разве есть ребенок?
— У нее нет ни детей, ни близких родственников. Она не замужем. — Голос медсестры звучал осуждающе, как будто Лена хотела обмануть ее, а она уличила ее в обмане.
— Нет, — делая над собой усилие, проговорила Лена, — я говорю о другом ребенке. Я начала тормозить, чтобы спасти его. Он бежал мне под колеса. Он остался жить или… — Басова заплакала. И тут же поймала себя на мысли, что плакать теперь тоже трудно.