Спасатель. Серые волки
Шрифт:
Но не все гости этого дома приезжали сюда по своей воле, и именно для них Уксус оборудовал в своей загородной резиденции отдельный въезд. Еще одни автоматические ворота выходили в узкий боковой проулок. От них, вгрызаясь в склон пригорка и углубляясь по мере того, как повышалась местность, к дому протянулась широкая бетонированная траншея. На последнем десятке метров она превращалась в низкий тоннель с бетонным перекрытием, поверх которого невинно зеленел аккуратно подстриженный газон. В хорошую погоду сюда часто выносили садовую мебель; мадам Винникова любила распивать здесь чаи, любуясь видом на реку, а сам Владимир Николаевич на отдыхе редко опускался до чая, предпочитая коньяк
По траншее, неизменно поражавшей воображение генерала Макарова своим разительным сходством с противотанковым рвом, мог с легкостью пройти грузовик. Таким образом, все доставляемые в дом грузы, будь то дрова для камина или новая мебель, привозились и выгружались незаметно, попадая прямиком в просторный подвал прокурорской дачи. Так же незаметно, без шума и пыли, сюда попадали особые гости Владимира Николаевича, для которых в дальнем углу подвала была по всем правилам искусства оборудована самая настоящая тюремная камера с откидными нарами, парашей, дверным глазком и всем прочим, чему полагается быть в таких местах.
Впервые ознакомившись с этой не предназначенной для посторонних взглядов достопримечательностью, Беглов по секрету шепнул Макарову, что у Уксуса явно не все в порядке с черепушкой – вернее сказать, с ее содержимым. Его превосходительство с ним согласился – как, впрочем, и в большинстве случаев, поскольку с вырабатыванием собственного мнения у него было туго всегда, с самого детства. Да и какое еще мнение может быть о человеке, который, имея в своем распоряжении все тюрьмы и следственные изоляторы огромной страны, не поленился устроить у себя в подвале персональную кичу?
Но, что ни говори, эта самая кича частенько оказывалась очень полезной. В разное время здесь гостили разные люди, в числе которых попадались и такие, имена и лица которых были известны всей России. В лучших традициях тридцать седьмого года их привозили сюда по ночам, в наручниках и с завязанными глазами, надлежащим образом обрабатывали, а затем, после обработки, в зависимости от полученных результатов и интересов дела, тем же порядком увозили прочь и либо отпускали пастись на воле и сушить штанишки, либо пускали в расход.
Это была стандартная, привычная процедура, необходимость которой всякий раз диктовалась интересами стаи. Уксус, хотя и был трусоват, обычно с удовольствием принимал в ней участие, потому что обожал топтать людей, шантажом и побоями выдирая у них из зубов свой кусок мяса. Тем более странным и подозрительным казался Илье Григорьевичу Беглову его скоропостижный отъезд в какуюто явно высосанную из пальца командировку. ВасяКот по скудости ума сохранял олимпийское спокойствие: он считал, что Уксус струсил, и был этим весьма доволен. Полностью разделяя его мнение по поводу причин отъезда Владимира Николаевича, генеральского спокойствия Беглов разделить не мог при всем своем желании. Да, Винников струсил, это очевидно. Но люди его калибра, вопервых, не трусят без весомых причин, а вовторых, струсив, делают все возможное, чтобы как можно скорее устранить причину своего испуга. И если пускаются наутек, то либо потому, что уже ничего не могут сделать, либо затем, чтобы обеспечить себе какоеникакое алиби: «Да не было меня в городе, откуда ж мне знать, кто это все тут без меня натворил!»
Поскольку никакой катастрофы на ближайших горизонтах пока не наблюдалось, верным, скорее всего, было второе предположение: прокурорский хлыщ затеял какуюто свою игру и на время событий предпочел смотаться подальше от их эпицентра.
Все это Илье Григорьевичу активно не нравилось, и именно поэтому он предпринял эту поездку, в которой при прочих равных условиях
Следуя указаниям хозяина, бритоголовый помощник депутата свернул в ведущий к реке боковой проулок, в конце которого темнела полетнему плотная зелень прибрежного ивняка, и остановил машину перед глухой, выкрашенной суриком железной пластиной ворот. Он не стал сигналить, воспользовавшись вместо клаксона портативной рацией. Послышался щелчок замкнувшихся контактов, характерное жужжание электромотора, и ворота, погромыхивая, поехали в сторону по стальной направляющей.
Водитель круто вывернул руль, направив «Волгу» в открывшийся проем. Обнаружившийся у ворот охранник в темном костюме и белой рубашке дурашливо козырнул, приложив ладонь к непокрытой, остриженной под ноль голове. При этом пола его пиджака задралась, и изпод нее выглянуло куцее вороненое рыло скорострельного пистолетапулемета – «узи», а может быть, «ингрэма».
– «Аграм», – внес полную ясность его превосходительство, не считавший зазорным для себя вникать в такие мелочи, как модели личного стрелкового оружия. – Неплохая, однако, экипировочка у твоих бойцов!
– Твоими молитвами, – отозвался Беглов. Диалог был привычный; он повторялся едва ли не каждый раз, когда Макарову случалось увидеть войско Ильи Григорьевича во всеоружии.
Винников личной охраны не держал, посылать сюда армейский спецназ было, мягко говоря, неразумно, и караульную службу, как обычно, пришлось нести быкам господина народного избранника, каждый из которых, как и сидевший за рулем «Волги» мордоворот, имел во внутреннем кармане пиджака удостоверение помощника депутата Государственной думы.
Мысль о том, во что обходится налогоплательщикам содержание этой банды, давно не вызывала у Василия Андреевича даже улыбки. Тайком от всех генерал до сих пор почитывал фантастику и даже, случалось, выписывал в блокнот коекакие показавшиеся интересными мысли. Так вот, один американец по фамилии Хайнлайн (язык сломаешь, пока выговоришь, зато в прошлом – морской офицер) устами своего героя сказал: «Человек рождается только затем, чтобы выплатить налоги и умереть». Для подавляющего большинства населяющих планету двуногих баранов это утверждение совершенно справедливо. Поскольку Василий Андреевич Макаров к их числу не относился, он не видел ни малейшей необходимости чтото менять. Если человека такое положение вещей устраивает, туда ему и дорога – что тут еще скажешь?
Въехав во двор, «Волга» сразу нырнула в знаменитую Уксусову траншею, вкатилась под замаскированный зеленой лужайкой бетонный свод и остановилась. Водитель заглушил мотор, Беглов выбрался из салона, оставив дверцу приоткрытой, и в своеобычной популистской, уголовнодепутатской манере дружески пожал руку подбежавшему охраннику.
– Здорово, Скелет, – приветствовал он собеседника, в котором на глаз было пудов семь живого веса. – Как вы тут кантуетесь? Проблем нет?
– Какие проблемы, Илья Григорьевич? – пожал могучими плечами боец. – Живем как у Христа за пазухой, на свежем воздухе, на всем готовом. Всегото и напряга – перед соседями не отсвечивать, как вы велели, так разве ж это проблема?