Спасенная берсерком
Шрифт:
— Ты знаешь это только потому, что сражался с ними несколько раз?
— Да. Жизнь теряется за те секунды, которые требуются, чтобы узнать своего противника задолго до того, как он нанесет смертельный удар.
Он заставлял меня делать выпады и парировать удары, пока у меня не заболели руки. Когда солнце поднялось высоко, он принес ведро с водой и заставил меня сделать перерыв, чтобы поесть яблок и сушеного мяса, настаивая, когда я отказалась.
— Ты хороший учитель, — сказал я ему, жуя.
— Я обучал молодых
— Дело не только в этом, — предположила я. — Ты хороший боец. Один из лучших в стае.
Он наклонил голову, грациозное движение, за которым последовала внезапная усмешка.
— Я научу наших сыновей сражаться.
Я приподняла брови.
Быстрыми шагом он сократил расстояние между нами. Положил руку на мой затылок — собственнический жест, который мне очень нравился.
— Скоро я как следует помечу тебя, чтобы стая знала, что ты моя. Мы вернемся в горы и будем праздновать наш союз целый месяц. Ты проведешь свои ночи на спине подо мной, а дни — в моих объятиях, слишком измученная, чтобы ходить. В течение года ты родишь нашего первого ребенка.
У меня отвисла челюсть.
— Скажи мне, что ты этого не хочешь, — с вызовом произнес он, подняв подбородок.
Я не могла ответить. Мои щеки вспыхнули, а тело затряслось от желания. Влага потекла между ног. Я разгорячилась и была готова.
Но отрицательно покачала головой:
— Неужели у меня нет выбора?
— А ты не хочешь выбирать. Твое тело выбрало меня, — самодовольно сказал он. Его взгляд упал на тугие бусинки сосков, виднеющиеся под платьем.
Я уперла руки в бока.
— Ты сказал, что многим в стае нужны пары. Может быть, когда ты приведешь меня на гору, я встречу их всех и тогда решу…
Моя голова резко дернулась назад, когда он рукой вцепился в мои волосы.
— Ты моя! — прорычал он.
Его глаза полыхали золотистым светом, я застыла, пульс участился. Он крепче сжал мои волосы, вся нежность исчезла.
— Если ты убежишь, я догоню тебя. Если станешь сопротивляться, я одолею тебя. Раздразни меня, и я уложу тебя в постель, буду шлепать и возбуждать снова и снова, пока ты не охрипнешь от выкриков моего имени.
Он прижался губами к моим губам и притянул меня к себе, снова и снова терзая поцелуем. Мои колени подогнулись, когда жар вспыхнул между нашими телами, оживляя каждое нервное окончание. Пальцами он проник под подол моего короткого платья, а затем в мою влажную плоть. Я выгнулась дугой, мои крики поглотил его безжалостный рот.
Я обмякла в его объятиях и едва заметила, как он отнял свой рот и притянул меня к твердой груди.
— Не испытывай меня, Хейзел. Я использую всю свою силу, чтобы заставить тебя признать, что ты моя.
Глава 9
Кнут
Ближе к вечеру я умылся в ручье. Моя голова все еще болела от напряжения,
Весь день Хейзел молчала. Не хотел пугать ее, но мой самоконтроль был на пределе. Я еле сдерживался, чтобы не наброситься на нее, повалить на землю и глубоко в нее погрузиться. Я бы трахал ее жестко и долго, пока она не забыла бы обо всем, кроме ощущения, что мы одно целое.
Она заслуживала сильного партнера. Я был сильнее большинства живых существ на земле, но не настолько силен, чтобы ее отпустить.
Перед тем как вернуться в хижину, я отогнал от себя образы предстоящей женитьбы.
Буря утихла, но день все еще был холодным, не по сезону холодным для середины лета. От запаха дыма на ветру мне стало не по себе. Ходячие мертвецы не смогут пересечь реку, но у их короля может быть и другое оружие.
Скоро нам предстояло вернуться в безопасное место на горе. Держаться далеко от стаи безрассудно и опасно. Узы стаи помогали контролировать зверя. Но я не мог встретиться лицом к лицу со своими братьями-воинами, пока полностью не заявлю права на свою пару.
Меня всегда уважали в стае, я достаточно сильный, чтобы устоять в одиночку, когда другие уступали ярости берсерка. Берсерки вроде Лейфа и Брока образовывали между собой братские узы, чтобы помочь друг другу контролировать ситуацию. Они делились бы всем, даже парой.
Я никогда не связывался с другими воинами. В помощи я не нуждался и радовался этому, потому что не потерпел бы, чтобы кто-то другой прикасался к Хейзел. Но одинокий волк — это мертвый волк. Слишком длительное одиночество, и зверь навсегда завладеет моим разумом. Избегая стаи, сопротивляясь зову альфы, я рисковал жизнью Хейзел и своей.
Я должен найти способ добиться этой женщины. Должен убедить ее, что она моя, пока не стало слишком поздно.
Я зашагал к хижине. Хейзел сидела в погребе и выбирала, какие овощи можно съесть.
— Хейзел, — проревел я. — Зайди.
Она подбежала ко мне, держа в руках картошку. Мое сердце и член подскочили, как в тот момент, когда я впервые увидел ее. Она выглядела здесь, как дома: волосы заплетены в толстую косу, гладкая загорелая кожа говорила о многочасовой работе под солнцем.
Возбуждение вспыхнуло в ее запахе, когда она приблизилась ко мне. Ее сердце билось так же громко, как и мое.
Она так хорошо на меня реагировала, что сдержанность превращалась для меня в чистейшую пытку.
Ее щеки пылали ярким румянцем, когда она остановилась на пороге.
— Я ухожу на охоту, — сказал я ей. — Ты останешься в доме.
Она кивнула, не желая перечить мне после нашей последней порки. Я завоевал ее подчинение поцелуем, но не выиграл войну.
Я отошел в сторону, чтобы она могла войти в хижину. Она не поднимала глаз, пока я не схватил ее за подбородок и не приподнял его.