«Спасская красавица». 14 лет агронома Кузнецова в ГУЛАГе
Шрифт:
Перед отправкой в этап проводили медицинское обследование на предмет годности для работы. Этот тип тоже не избежал медицинского обследования.
Подошел к врачу (врач был осужден, тоже по 58-й ст.), разделся, не выпуская из рук костылей, врач его осмотрел и тут же ему сказал: «Брось костыли и приступай к работе!» Мнимый больной оставил костыли у врача и пошел без каких бы то ни было признаков болезни в ногах.
К вечеру доставили в совхоз.
Совхоз находился на левом берегу Северной Двины. С территории совхоза был хороший вид на реку и заречье.
На следующее
Мне кажется, не так меня утомила работа, как я был упоен чистым, свежим лесным воздухом и приятным запахом скошенной луговой травы.
Будучи еще в Котласе, я списался со своими родными и стал регулярно получать письма и продовольственные посылки, так что в смысле питания мне стало жить легче.
Работа в совхозе была не так тяжела, время двигалось к осени, убирали картофель, турнепс, свеклу, капусту и т. д. Из этих продуктов кое-что перепадало в наши тощие желудки, хотя и в сыром виде, но в них было больше витаминов.
Проработав некоторое время на уборке овощей, я все же заболел, и меня положили в стационар.
В сравнении с другими стационарами, где мне приходилось лежать, здесь было лучше и чище, медицинский персонал внимательнее.
В стационаре я начал курить и курил преимущественно «самосад».
Когда я закурил в первый раз, по моему телу прошла какая-то истома, голова затуманилась, в ногах и руках почувствовалась дрожь и я не мог стоять.
Когда я курил, то не мог дать никому прикурить, не мог оторваться от дурмана табака, показывал на спички: возьмите, мол, и прикуривайте.
Когда я лежал с температурой 37,8, ко мне в палату пришел нач. УРЧ совхоза и дал распоряжение немедленно собираться в этап в Котлас.
Зная Котласскую пересылку и ее обстановку, а главное, чувствуя себя больным, я запротестовал против этапирования. На мою сторону встали медработники: фельдшер, который сопровождал этап, категорически отказался меня принять.
Общими силами меня освободили от этого этапа.
На следующий день ко мне пришел оперуполномоченный, стал спрашивать о состоянии здоровья.
Врач ему объяснил.
Потом он подошел ко мне:
– Ну, поправляйтесь скорее, мы вас используем по вашей специальности…
Пролежав в стационаре еще несколько дней, я стал чувствовать себя более окрепшим. Я попросил врача выписать меня на работу.
Меня выписали, и я стал ходить в поле на уборку овощей. Работа была посильная, питание сносное, тем более что из дома я получал посылки.
После уборки овощей меня поставили сушить чурки для тракторов [74] . Это дело было знакомое. Я даже научил десятника распознавать, высушена чурка или нет.
74
Топливом для газогенераторных тракторов были деревянные чурки размером (в зависимости от модели двигателя) от 4x4x5 до 6x6x8 см.
За
Если раньше кто-нибудь из товарищей даст тебе немного супа или щей, то с какой благодарностью это принимаешь – а сейчас частенько стал сам отдавать товарищу свой суп.
Ну, думаю, здесь жить можно, пищи хватает, работа не тяжелая, в тепле, переписка с родными налажена, чего еще надо заключенному? Плохо только, что нет газет, не знаешь, что делается на фронтах.
Прошло недели две, приходит ко мне в сушилку нарядчик и говорит: «Собирайся, батя, в Котлас, к начальнику 2-го отдела».
31. Снова в Котлас
За два дня до этого мне сообщили, что из ГУЛАГа на меня пришел запрос: где и на каких работах я нахожусь?
В июле 1944 года я писал жене, чтобы она сходила в ГУЛАГ и им сообщила, что, несмотря на их предписание об использовании меня по специальности, т. е. агрономом, меня до сих пор не используют.
Жена сходила в ГУЛАГ, и из ГУЛАГа в Желдорлаг пришел запрос.
Тут стало ясно, почему оперуполномоченный приходил ко мне и интересовался моим здоровьем.
Нас троих под конвоем одного надзирателя отправили на пароходе в Котлас.
Было уже темно, к пристани подошел пассажирский пароход, нас посадили. Народу на пароходе было очень много. Наш сопровождающий нашел для нас место на нижней палубе.
Народ по палубе сновал туда-сюда, в основном ехала молодежь, многие ехали с с/х продуктами, с картофелем.
Нам очень хотелось горячего картофеля, но где его взять? Купить? Нет денег.
У меня с собой было несколько штук носовых платков – племянница прислала. Я попросил у нашего конвоира разрешения на их продажу пассажирам, чтобы на вырученные деньги купить картофеля. Конвоир разрешил провести эту операцию.
Не прошло и 20 минут, как я продал все свои платки по 20 руб. за штуку; на вырученные деньги купил шанежек [75] , а на остальные деньги картофеля. Там же, на плите, его сварили и вместе скушали.
75
Шанежка – круглый открытый пирожок.
В Котлас наш пароход прибыл примерно в 2–3 часа утра. На пристани много было народу, темно, так что наш конвоир приуныл, в особенности из-за меня, боясь, как бы я где-нибудь не затерялся среди народа.
Вышли с пристани, конвоир нас повел в Управление Желдорлага, надеясь, что там нам дадут приют.
Вошли в помещение Управления Желдорлага, дежурный управления спросил нашего конвоира:
– Беглецы?
– Нет.
– Тогда идите дальше.
Конвоир нас повел дальше и привел на 1-й л/п Желдорлага, где нам дали приют на ночь.