Спасти чудовище
Шрифт:
– Так гораздо лучше, – согласилась Мэри, расправляя тонкую шелковую ткань.
Эйлин только кивнула в ответ, чувствуя, что дрожит. Платье, снова разложенное на кровати, напоминало рубаху смертника. Словно читая ее мысли, солнце на мгновение вышло из-за туч, окрасило розоватым светом белоснежный шелк и снова скрылось. Зловещий знак заставил вздрогнуть.
– Мисс, мне помочь вам?
Вопрос, скорее, был данью вежливости, но Эйлин все равно кивнула в ответ:
– Да, наверное.
Снять собственное платье для нее не составило
– Распороть швы не удастся, – сухо проинформировала служанка, окидывая девушку презрительным взглядом. – Да и вряд ли поможет… В вашем случае…
Эйлин не сразу поняла, что та имеет в виду, а потом кровь бросилась в лицо. Разумеется, горничная решила, что она беременна и теперь требует от их хозяина узаконить ребенка. Кровь зашумела в голове.
– Я не… – Эйлин осеклась.
Худшее, что она может сделать перед слугами, – это оправдываться. Работая в доме графа, они все кичились своим положением и свысока смотрели даже на мелкое дворянство, не говоря уже о не пойми откуда взявшейся девице в скромном платье и с нарядами явно не по размеру. Но прояснить ситуацию стоило, поэтому девушка постаралась успокоиться и продолжила:
– Платье не мое, оно предназначалось мисс Сандрингтон.
«Как и жених», – явно читалось в глазах горничной, но язвить Мэри не посмела.
Настроение, и без того плохое, стало еще хуже. Эйлин прекрасно понимала, что именно слуги будут обсуждать сегодня за ужином.
Захотелось выскочить из комнаты, заявить хозяину дома, что все происходящее абсурдно, она отказывается от своих слов и уезжает. В конце концов, лучше быть бедной швеей, чем всю жизнь ловить на себе презрительные взгляды. Ведь именно от этого она и бежала…
Эйлин даже повернулась к двери. Движение было настолько резким, что она зацепилась каблуком ботинка за подол и наверняка упала бы, не успей ухватиться за один из столбиков кровати, поддерживающих балдахин. Этого мгновения хватило, чтобы гнев прошел, а в памяти всплыло лицо графа. Его взгляд, когда он говорил о своей внешности.
Герой войны, он достаточно пострадал, и не стоило унижать его еще больше. В том, что граф Уорвик воспримет отказ швеи как очередное унижение, девушка не сомневалась.
Вспомнив, как надменно мать вела себя с единственной служанкой, Эйлин резко выдохнула и как можно более сурово посмотрела на горничную.
– Я не собираюсь ни перед кем оправдываться, Мэри! И прошу впредь не делать поспешных выводов, которые прежде всего оскорбляют вашего хозяина!
Тон вкупе со словами оказали должный эффект, горничная густо покраснела.
– Да, мисс, – она сделала положенный книксен. – Простите.
Эйлин кивнула и снова взглянула в зеркало.
– Если продеть сквозь петли тонкую ленту и зашнуровать, обмотав пуговицы, тогда останется запас, – предложила она.
–
Она подобрала одну из отпоротых лент и принялась вдевать ее. Через пять минут все было готово. Платье все еще вызывающе обтягивало грудь, но, во всяком случае, Эйлин была уверена, что при вдохе корсаж не порвется.
Мэри тем временем колдовала над волосами девушки. Расчесала их и заколола узлом на затылке, выпустив несколько прядей на плечи.
– Повезло мисс, что они у вас вьются сами. – Горничная украсила прическу цветком из тех, что были ранее срезаны с платья.
– Наверное, – уныло отозвалась Эйлин, критически рассматривая себя. Чужое платье, чужой жених – не такой она в грезах представляла свою свадьбу.
Правда, последний год она вообще не думала о свадьбе, пытаясь свести концы с концами.
Стук в дверь прервал невеселые мысли. С молчаливого разрешения горничная распахнула створки. Лакей, тот самый, который проводил новоявленную невесту в спальню, замер на пороге. Судя по взглядам, которые он бросал то на Мэри, то на странную гостью, он, как и все слуги, умирал от любопытства. При виде недавней просительницы, ныне облаченной в свадебное платье, глаза парня вылезли из орбит, но он сразу же спохватился, поскольку горничная едва заметно его пнула.
– Простите, мисс, но его сиятельство просил поторопиться.
– Спасибо, сейчас спущусь.
Сердце колотилось как проклятое, и Эйлин пришлось сосчитать до двадцати, прежде чем она смогла выйти из комнаты. И все равно ноги дрожали, пока она спускалась по лестнице.
Граф ждал ее в холле. Он переоделся в костюм для верховой езды: начищенные до блеска сапоги, желтые бриджи из оленьей кожи, темно-синий редингот. Жилет в тонкую сине-желтую полоску и перстень-печатка с головой коня вызвали у девушки нервный смешок.
– Простите, – сразу же спохватилась она. – Я ожидала, что вы наденете мундир или фрак, но никак не думала, что вы предпочтете всему этому костюм клуба четырех коней!
Уорвик пожал плечами.
– Он ничем не хуже всего, что вы перечислили, – сухо обронил он, а про себя добавил, что к тому же этот костюм самый новый из того, что у него есть. Он заказал его как раз перед тем, как отбыть к своему полку, а когда вернулся домой после бесчисленных госпиталей, то обнаружил нераспакованным.
– Во всяком случае, он вам по размеру, – тяжело вздохнула девушка.
Джаспер озадаченно нахмурился, но спрашивать ничего не стал, просто надел цилиндр так, чтобы поля бросали тень на маску, и протянул руку.
Эйлин покорно оперлась на нее. Как она ни старалась оставаться спокойной, руки все равно подрагивали. Граф Уорвик заметил это и на секунду сжал ее пальцы, словно приободряя. Эйлин благодарно улыбнулась в ответ.
Карета ожидала их у крыльца. Чувствуя на себе любопытные взгляды слуг, девушка поспешила юркнуть внутрь, граф вскочил следом за ней и сел рядом.