Спасти Москву! Мы грянем громкое Ура!
Шрифт:
Цыренджап внезапно прекратил монотонное биение в бубен, перемежаемое трещоткой и бормотанием. Из-за спины он вытянул сумку, похожую на подобие вещмешка или, скорее всего, котомки, и начал целеустремленно рыться там, бренча и позвякивая.
Он достал и поставил перед собой четыре пустые почерневшие деревянные чашки, в которые по порядку налил из пол-литровой бутылки из-под «Колы» прозрачную жидкость, скорее всего водку. Из такой же бутылочки налил во вторую молока. В третью плеснул забеленного чая из маленького видавшего
В каждую наполненную чашку положил по тускло блеснувшей металлической ложечке. Четвертую чашку аккуратно, словно она была сделана из тончайшего хрупкого фарфора или хрусталя, поставил перед собой.
Константин, стараясь не потерять сосредоточенности, краем глаза отметил, что бурят наливает в пустую чашку по чайной ложке из остальных в одном ему ведомом порядке.
Когда чашка почти наполнилась, он с трудом встал, покачиваясь, протянул ее Константину:
— Брызгай!
— Куда? — охрипшим от волнения голосом прошептал Константин.
— Туда! — бурят кивнул в неопределенном направлении. — Туда, откуда пришел!
В замешательстве Константин застыл с чашкой в руках. Куда брызгать? Ища помощи, он посмотрел на Цыренджапа, но тот, уже вернувшись на свое место, снова погрузился в камлание.
«Куда ее брызгать?»
Он лихорадочно искал ответ, понимая, что просто вылить ее на землю он не имеет права.
«Откуда пришел…»
Внезапная догадка озарила его, и Константин, морщась, почти залпом, в три приема выпил ее.
«Как там дедуля Фрейд говаривал? Все наши проблемы от нашего либидо? Или от альтер эго? Или не Фрейд?»
Идиотская веселость от почти мгновенного опьянения, внезапно сменившая глухую тревогу и напряженность, также быстро улетучилась, разум наполнился звенящей пустотой.
— Эх хайрнхай!
Резкий гортанный выкрик бурята заставил встрепенуться. Цыренджап кружил вокруг костра, оставляя Константина внутри своеобразного кольца, и из утоптанной уже дорожки следов, и из сначала показавшегося ему, но затем проступавшего все сильнее, словно светящегося, уходящего к небу огромного столба еле видимого мерцания, переплетаемого вполне осязаемыми звуками бубна.
— Урагшаа бурхан зайлуул!
Он громко стукнул в еще продолжавший гудеть бубен и воздел руки к небу. Светящийся столб начал расширяться и постепенно заполнил пространство, поглощая собой все вокруг.
Константин с радостным чувством, грозящим сорваться в восторг, боялся пошевелиться, хотя кончики пальцев буквально покалывало от нетерпения потрогать на ощупь дивный, словно тончайшая вуаль серебристый свет.
— Иди!
Голос Цыренджапа глухо раздавался откуда-то издали, словно из-под воды.
— Куда?
Глупый вопрос, разрешения которого он сейчас так страстно желал, поставил его в тупик.
— Туда! — бурят вытащил из небольшого кожаного мешочка костяную фигурку
Цыренджап торжествующе поднял руки вверх и потряс бубном.
Б-б-бум! Он обернулся вокруг себя. Б-б-бум! Он обернулся еще и еще раз.
Б-б-бум! На этот раз Константин услышал не удар бубна, а стук своего сердца.
Бум! Бум! Бум! Сердце замедляло темп, и грудь сдавило от нехватки воздуха. Бум! Сердце стукнуло в последний раз и остановилось.
Он внезапно погрузился в полнейшую темноту, словно разом перегорели все лампочки, или какой-то шутник вырубил пробки. Верх и низ утратили свое расположение, и Константин завис в пугающей пустоте.
Еле уловимый гул внезапно перерос в оглушительный грохот копыт, и он, подхваченный могучим вихрем, понесся вслед за безумным невидимым конем.
Удивительное ощущение бешеной скачки с завязанными глазами, когда все несуществующее тело и разум, чувствуя мощь и напор, погружено в беспросветный мрак, захватило его, и Константин полностью отдался этому чувству.
Внезапно яркие сполохи, словно картинки в детском калейдоскопе, завертелись, заполняя собой все пространство.
Жуткие голоса визжали, вопили, завывали на разные лады:
«Назови себя!»
Константин подавил желание потрясти головой, отгоняя наваждение:
«Как и в прошлый раз! Кто же я? Арчегов или Ермаков? Я уже не Ермаков, я не хочу им быть! Я — Арчегов! Я — настоящий Арчегов! Не тот, что сгорел от пьянки в стылом вагоне бронепоезда в Слюдянке, а настоящий, который хочет жить, которого ждет жизнь, война и любовь!»
Голоса, не унимаясь, терзали разум:
«Назови имя!»
«Я — Арчегов Константин Иванович, генерал-адъютант, военный министр Сибирского правительства!»
Арчегов закричал так, что, казалось, заглушил и бесчисленный легион визжащих демонов, и свист одержимой скачки, и стук собственного сердца, которое снова бешено бухало, норовя разорвать ему грудь и разнести вдребезги виски.
— Ты больше не сможешь вернуться…
Еле уловимый, на пределе человеческого слуха, голос Цыренджапа едва пробился в его разум, но не сумев там задержаться даже на долю секунды, растаял.
Собравшись в одну огненную точку, вся какофония звуков, словно железные опилки, попавшие в поле магнита, метнулась куда-то вглубь черепной коробки.
Собравшись в маленький кусочек металла, они стремительно пробили изнутри отверстие во лбу, уносясь наружу, а разум и все его существо заполнил яркий белый свет, уходящий вдали в горячую пульсирующую точку.
Свет! Константин его отчетливо видел и понял, что ему нужно любой ценою добраться туда, ибо там открыта дорога из мрака, и он рванулся что было сил…