Спасти нельзя оставить. Сбежавшая невеста
Шрифт:
Порт Югрета, построенный там, где делилась надвое самая широкая протока Терсны, в день ее семнадцатилетия с реки казался сказочной шкатулкой, наполненной разноцветными огнями. Зарево горевшего над башнями дворцов волшебного фейерверка отражалось в темной воде, и с яхты, на которой родители катали Леа в честь ее второго совершеннолетия, девушке чудилось, будто она, как легендарная принцесса, плывет по заколдованному феями озеру к своему принцу.
Но только поздно вечером усталая и счастливая виновница торжества узнала, что свадьба будет через три года, после ее третьего совершеннолетия. Правнучке великих
– Конечно, это не Югрет, – правильно поняла ее молчание Санди, – но мы привыкли и нам даже нравится.
Ялик подошел к причалам, и знахарка заторопилась. Повесила Леаттии на шею дешевый оберег, поправила ей волосы и перевязала платок, потом подала легкий, пышный мешок с двумя веревочными лямками.
– Давай помогу повесить на спину… не давит?
– Нет. – От волнения графиню слегка трясло, но она старалась держаться, убеждая себя, что ничего плохого ее не ждет.
На первом балу в герцогском дворце было намного страшнее.
Она тотчас же посмеялась над собственными доводами. Тогда рядом были родители, а Манрех зарычал даже на шута, когда тот попытался над ней посмеяться. И лишь теперь ей понятно, почему тот весь вечер выглядел таким угрюмым. Герцог никогда не забывал про обещанные наказания.
– Не волнуйся, – строго глянул на девушку бородач, – пока мы рядом, никому тебя не поймать.
Леа признательно ему улыбнулась и внезапно отметила, что их главарь за последние полчаса весьма изменился. Борода теперь была чернее, короче и много ухоженнее, чем днем, и на щеках соединялась с узкими, аккуратно постриженными бакенбардами.
А еще изменилась одежда, и хотя Леа не видела, чтобы бородач переодевался, но все его вещи сейчас выглядели намного добротнее и солиднее, начиная со шляпы, уже и близко не напоминающей пастуший колпак.
Но сильнее всего девушку поразила лодка, на которой они приплыли. В полумраке быстро надвигающейся ночи можно было разглядеть немногое, но дверцы, которую открыл перед ними «дядя», когда ялик пристал к выступающему в озеро деревянному причалу, раньше точно не было. Да и ялик теперь нужно было называть ялом или даже баркасом, насколько разбиралась в этом выросшая у реки графиня.
– Я первый, подам руку, – бросив на пирс конец сходней, предупредил бородач, и через минуту все они уже стояли на пропахших рыбой и водорослями сырых досках причала.
– Иди за мной, – потянула девушку Санди, за плечами которой висел такой же тюк, и зашагала впереди, изредка предупреждая о валявшихся на пути мешках или привязных веревках.
Леа изо всех сил старалась смотреть только под ноги, понимая, сколько хлопот доставит спасателям, если поскользнется и свалится в воду. Никаких перил или ограждений тут не было и в помине, лишь торчащие толстые колья, за которые хозяева суденышек привязывали их к причалу. Леа смутно помнила, что на Горнео почти никогда не бывает таких штормов и бурь, как на море, зато по весне озеро сильно поднимается, заливая все низины.
Именно поэтому на его побережье мало крупных поселений, все большие города построены на холмистых берегах Терсны и Банга, впадающего в Горнео с востока. А такие городишки, как Лахта, стоят на высоких участках берега, и в центр городка, никогда не попадающий под весенний разлив, нужно подниматься по длинной лестнице.
Леа впервые видела такую, где ступени вырублены только на самых крутых участках, а весь остальной подъем приходится преодолевать по пологой тропе, изредка делающей причудливые повороты.
К подножию этой лестницы прилепилось несколько неказистых навесов, и там стояли столы и ужинали те, у кого не хватило сил терпеть до дома. Или просто не было желания готовить самому. Рядом с навесами бойкие рыбачки жарили на переносных жаровнях рыбу, моллюсков и лепешки, варили тройную уху и вино со специями.
– Добрый вечер, мастер Джар, – раздавались вежливые приветствия, когда они проходили мимо ужинающих. – С добычей вас.
– Спасибо, – коротко отзывался бородач и молча шел дальше, но возле одной из жаровен остановился, достал из кармана потертый кошель. – Собери нам ужин, Нетта, как всегда. Ну, если сиги свежие, можешь положить парочку, они у тебя удаются.
Санди возле него не остановилась – тяжело шаркая, словно весь день провела на ногах, продолжала идти вперед, и Леа, старательно не поднимая взгляда, последовала за ней. Ей почему-то казалось, что все сразу поймут, что она не та девушка, которая жила тут до нее, а еще все сильнее волновало, куда она делась, та, прежняя Лайна?
Чем выше они поднимались, тем свежей становился ветерок и темнее ночь. Леаттия уже с трудом разбирала дорогу и смотрела только под ноги, не обращая внимания на домишки, мимо которых они проходили. А те, чем дальше, становились все более основательными и ухоженными. Если снизу по сторонам от тропы теснились маленькие неопрятные хижины на высоких бревенчатых сваях, чем-то похожие на нахохлившихся цапель, то теперь они шли мимо домиков, поднятых на высокие каменные фундаменты, с добротными лестницами, ведущими сразу на второй этаж.
– Устала? – обернувшись к девушке, спросила знахарка по-харказски и добавила: – Почти пришли. Не устаю радоваться, что купили домик не на верхних улицах. Хоть и пришлось в половодье жить среди озера, зато теперь ходить до причала недалеко.
Леа смолчала, понимая, что Санди просто объясняет ей те вещи, какие почему-то не захотела говорить на лодке, и ничуть ее за это не винила. По появившейся у нее в последнее время привычке девушка старалась обдумать сказанное ей и понять тайный смысл, спрятанный за кажущимися обыденными фразами. Ее шпионы часто перебрасывались такими замечаниями, и постепенно графиня осознала, насколько наивной и глупой они считают ее, почти в открытую договариваясь, кто и когда будет следить за молодой хозяйкой.
– Вот мы и дома, – свернув в неказистый переулок, остановилась у небольшого домика Санди. – Сейчас свечку зажгу.
Отперла нижнюю дверь, повозилась в непроглядной темноте, и проем озарился неярким теплым светом.
– Жаль, внизу еще сыровато, – запуская «племянницу» в дом и закрывая за ней дверь, словно сама с собой ворчала травница, – хоть и все продухи открыты. Придется все тащить наверх.
Махнула Леаттии на простую лестницу из двух жердей с перекладинами и первая полезла наверх, туда, где чернел квадрат люка.