Спасти Париж и умереть
Шрифт:
Маленькая мансарда была разделена шкафом на две половины. Спрятавшись за шкафом, Никольский услышал, как Адель открыла дверь.
– Извините, я совсем забыла, я сейчас, – донесся до него тонкий голосок девушки. Снова хлопнула дверь.
В комнату вбежала веселая Адель.
– Все нормально, не прячьтесь! – звонким голосом воскликнула она. – Это соседка! Я совсем забыла, что обещала соседке полчаса побыть с ее ребенком…
Никольский вышел из-за шкафа. Адель посмотрела укоризненно:
– Вы пока не уходите, Серафим, подождите…
– Хорошо, – выдавил он, осмысливая происходящее.
Она вышла. Никольский услышал, как третий раз хлопнула дверь.
Оставшись один, он задумался.
Ему положительно везло, девушка оказалась дурочкой. Пришел он к ней не только потому, что хотел поухлестывать. Прежде всего ему надо было обыскать ее жилище. Конечно, мимолетный роман явился бы достойным украшением его трудной работы.
Но работать можно и без украшений.
Никольский остановился у стола, поднял бутылку, хорошо отхлебнул. Планы менялись, он ничего не успел сделать с красоткой, зато она сообщила массу интересного.
Он принялся неспешно, шаг за шагом осматривать мансарду. Подошел к постели, просунул руку под одеяло. В постели не было ничего такого, что вызвало бы интерес Кнохена. Заглянул под кровать. Пусто. В комнате стояли кровать, стол, два стула и шкаф, больше мебели не было. Никольский раскрыл шкаф. Два отделения. В одном на перекладине увидел вешалки с платьями. Второе занимали полки с постельным бельем и одеждой.
Он старательно пошарил рукой между платьями. Ничего. Внизу – пара коробок с обувью. Никольский открыл одну коробку, другую. В коробках лежали туфли. Опустившись на корточки, Никольский принялся осматривать полки с бельем. Перебрал простыни и наволочки, потом перешел к верхним полкам. Шелковые колготки, бюстгальтеры, груды какой-то женской ерунды. На секунду Никольский вытащил бюстгальтер, развернул в руках, но выругался и сунул бюстгальтер на место.
Ничего интересного. Он вернул все на место, постаравшись придать белью прежний вид.
Перешел в тот угол, который считался у девчонки «кухней».
Там на табурете был установлен маленький примус, рядом стоял шкафчик с посудой. Между шкафчиком и примусом висел умывальник. На стуле лежала сумочка Адель.
Нагнувшись над сумочкой, Никольский увидел небольшой четырехугольный конверт. Этот конверт не был запечатан. Раскрыв его, Никольский присвистнул.
В конверте лежал портрет доктора Менгеле. Да, это действительно Менгеле, Никольский знал этого человека. Портрет небольшой, очень тщательно нарисованный.
Ах, знаменитый доктор Менгеле, чудо-медик, любящий задирать нос! Значит, доктор все-таки любит деньги? Злобно ухмыляясь, Никольский сунул портрет в карман.
В кухонном ящичке, за стопкой мисок, он нашел еще один сверток. Вынул, развернул бумагу и тут же опять завернул, выпрямился, возбужденно хлопая глазами.
От этой находки захватило дыхание.
Сразу после покушения на фюрера оберштурмфюрер Кнохен
И вот сейчас Никольский держал в руках пакет, в котором была точно такая же мина. Он ее узнал.
Кнохен говорил, что фон Штауффенберг пользовался миной британского производства, в газетах также писали об этом. Выходит, правда, что Менгеле сотрудничал с британцами?
Подумав секунду, Никольский довольно улыбнулся. Теперь у него были конкретные результаты работы. Оберштурмфюрер Кнохен не отвертится, вынужден будет выплатить вознаграждение. А на заработанные деньги Никольский сможет купить себе десяток красоток, гораздо лучших, чем Адель.
Разумеется, ни к какой соседке она не пошла. Выйдя из подъезда, девушка обогнула свой дом – он стоял на улице Тардье – и пошла по узкому переулку к «Монмартру», так называлось маленькое бистро на углу улиц Тардье и Трех Братьев.
Спустившись по ступенькам, девушка потянула на себя стеклянную дверь и оказалась в полупустом помещении. Вдоль стен стояли столики, за ними сидели несколько мужчин. Адель присмотрелась. Ни одного человека в немецкой форме она не заметила. За стойкой несколько проституток, одна покосилась на Адель. Девушка не отреагировала.
Адель направилась к кабине телефона-автомата. Войдя внутрь, набрала номер, который дал ей штандартенфюрер Мейер.
Трубку сняли. Адель произнесла чуть подрагивавшим голосом:
– У меня дома завелась мышь.
– Единственное надежное средство от мышей – мышеловка, – раздался веселый голос Курта. – Но если вам удалось достать мышьяк, пусть полежит вместе с приманкой…
Девушка улыбнулась. Этот немногословный мужчина всегда вселял в нее уверенность. Сейчас он ответил, как было оговорено заранее.
«Мышь» – это, конечно же, провокатор. Адель должна была заманить Никольского к себе, и она сделала это. Но «мышьяк» и «приманка»? Девушка нахмурилась, соображая. Наверняка штандартенфюрер Мейер имел в виду портрет и мину.
Она повесила трубку и вышла из бистро. Приятно, когда тебя считают маленькой и возятся с тобой.
На Париж опускался теплый летний вечер. Неспешной походкой Адель прошла несколько кварталов по улице Тардье, перешла на другую сторону улицы.
Посреди тротуара сидел большой серый кот. Девушка подошла ближе, присела перед котом на корточки. Кот умывался. Все равно ему было, идет ли война, что происходит вокруг… Он просто занят своим делом. Адель погладила кота по голове. Кот ответил серьезным взглядом – мол, кто ты такая? Девушка, поднявшись, весело помахала коту рукой. Мол, все нормально, милый котик, извини за вторжение в твою жизнь.