Спасти шпиона
Шрифт:
Он полуприкрыл глаза и наморщил лоб, мучительно вспоминая нечто известное, но в последний момент ускользающее, как пойманная рукой рыба.
– Ты же про Свету не спрашиваешь…
Но соперник не стал вступать в дискуссию. Он закрыл глаза и потер ладонями виски, будто засовывал пальцы в жабры ускользающей рыбы. И в следующий миг выдернул добычу из воды.
– Это твоя сумка, Мигун! Твоя! Я вспомнил! Ты с ней на дежурство заступал… Термос, бутерброды, свитер, смена белья…
Катранов впился пронзительным обжигающим взглядом в лицо Мигунова. Казалось, сейчас он испепелит бывшего друга.
Мигунов подался назад.
– Какая ерунда! Мало ли похожих сумок… Что ты через тридцать лет можешь вспомнить?
– Все вспомнил, все! Значит, это ты принес сканер!
– Подожди, подожди, я тоже вспомнил…
Мигунов хлопнул ладонью по лбу.
– А кто рассказывал про прибор в голове Ленина? Тогда еще никто не знал, что в статуе что-то спрятано! А ты знал! И это похлеще, чем выдумки про какую-то сумку!
– Так это сон! Сон приснился, и я его рассказывал!
– Присниться может только то, о чем знаешь…
Наступила тишина. Говорить было не о чем. Можно было драться, стрелять или расходиться.
– Ладно, рассчитываемся, и по домам, – сказал Катранов.
– А допивать? Семга полбутылки коньяка оставил, а мы текилу не допили…
– Не хочу, – мотнул головой Катранов. – Радоваться нечему. А с горя я пить не привык.
– Так у тебя позавчера радость большая случилась. – Мигунов сунул руку в карман, нашел пластиковый цилиндрик, ногтем нащупал крохотную кнопочку, сдвинул ее вперед. – Ты же Светку завалил. Жену старого друга. Чуть ли не на пару со своим Борькой…
У Катрана отвалилась челюсть. Лицо залила краска. Он понурился и потерял дар речи. Откуда? Откуда он так быстро узнал?!
– Не смущайся, Игорек, бывает, – Мигунов успокаивающе протянул руку и легонько хлопнул по тыльной стороне Катрановой ладони.
Нижняя часть цилиндрика вошла в верхнюю, острая игла, пронзив защитную мембрану, высунулась и уколола кожу. Не больно. Как комарик укусил.
– Расскажи, тебе понравилось спать со Светой?
Катран увидел, как выступает крохотная капелька крови, вскинул голову и встретился взглядом с однокашником. В огромных зрачках плескалась непроглядная чернота ада.
Полковник Катранов все понял. Но это не имело никакого значения. В его распоряжении имелись всего две секунды, и он никак не мог воспользоваться своим пониманием. В следующий миг он тяжело обрушился лицом на стол, перевернув недопитую текилу.
Для отведения от меня подозрений прошу «слить» следующую информацию: «Русско-китайские переговоры в Гуанчжоу сворачиваются. Ведется подготовка к открытию нового ракетного полигона в Кротово Тиходонского края». Зенит.
Глава 9
У каждого своя смерть
6 ноября 2002 года, весь мир
Обрывается ниточка легко, нет спору, и первое время кажется, что ничего не произошло: лопнула и ладно – вон их еще сколько… Но потом вдруг оказывается, что ниточка эта была ниточкой жизни, страховочным тросом. Тыц-ц… Оборвалась. И вот катится клубок по Вселенной, катится, как и прежде… Но уже без тебя. Грустно. На самом деле все проще пареной репы: пусть это звучит банально, но существуют некие границы, установки, правила – принято считать, что их ровно десять, – которые людям не рекомендуется преступать. Не только потому, что это нехорошо, гнусно, некрасиво, а еще и потому, что многовековой человеческий опыт говорит: были попытки, и было худо. Не всегда. Но иногда. И даже чаще всего.
Младший сын молочника Николас Кроу, восемнадцатилетний афроамериканец, никогда не доставлял хлопот родителям. Он прилежно учился в школе, в свободное время охотно помогал отцу, развозя по округе молоко и творог, а выручку приносил в семью, всю, до последнего цента. Недавно он получил в кругу сверстников унизительное прозвище Голожопый и сильно переживал по этому поводу, а потом и вовсе исчез, не появляясь ни дома, ни в школе.
Его добропорядочное семейство о проблемах Николаса даже не догадывалось. Здесь привыкли к тому, что дети не приносят неприятностей: старший сын успешно торговал автомобилями, средняя дочь работала менеджером в «Хилтоне», а
– …Да его объели почти начисто! И горло перерезано от уха до уха!
Труп пролежал в воде больше недели, морская живность оставила на нем не так уж и много того, что принято называть особыми приметами. Но на дежурном стенде в кабинете шерифа всего пятый день как висел на магнитной скрепке этот листок с данными на чернокожего мальчика плотного телосложения с ортодонтической пластинкой на зубах… Пластинку рыбы не тронули. И уже на следующее утро семья Кроу получила печальное известие, еще лишенное безнадежной определенности: «Нет, мэм, это только предположение… мы ничего не утверждаем наверняка, сэр… просто следует провести опознание…» Но несколько позже такая определенность появилась, разрушив тщеславные мечты о сыне-адвокате и повергнув еще недавно благополучное и счастливое семейство в вечный траур.
Как и в любом деле, где на поверхности лопаются жирные пузыри от бурлящих молодых гормонов, дознание по делу Кроу было недолгим.
Опросы школьных и уличных друзей сперва не дали ничего, кроме любопытных (а для семейства Кроу – ошеломительных) сведений о том, что школу Николас посещал нерегулярно, а где-то полмесяца назад его видели в мангровой роще за гаражами, где он бродил полуголый, без штанов… А еще, что у него были какие-то знакомые в Уилзбуре.
Работник одной из уилзбурских автозаправок, подвергшейся в августе вооруженному ограблению, опознал Николаса на фото: да, с этого парнишки все и началось, он тогда подошел к кассе и попросил обменять двадцатидолларовик… Далее полиция вышла на некоего Ральфа Портобелло, задержанного за похожее ограбление в Южной Дайтоне, которому грозил серьезный срок, а уже через него – на Пола Дикси, двадцатидвухлетнего обалдуя, главаря шайки местных чернокожих отморозков, которые называли себя «Братством Огненных Драконов». Как оказалось, половина уже опрошенных в процессе дознания дружков Николаса состояли в так называемой «второй лиге» и были на подхвате у своих старших товарищей из братства Дикси.
Поскольку речь шла об убийстве, к главарю «Драконов» был применен допрос третьей степени. Поняв, какие жизненные перспективы перед ним открываются, Пол Дикси нарушил закон молчания и дал краткое интервью полицейским и федеральным агентам. По его словам, Николас хотел вступить в «Огненные Драконы», но не выдержал испытания, так как у него не хватило характера и силы воли. Несколько недель назад Николаса опозорила какая-то белая женщина: угрожая револьвером, она содрала с него штаны и голым выгнала из своего дома на улицу. Николас просил Пола убить ее, на что Пол, естественно, ответил отказом, но убедился, что решение не принимать сына молочника в «Драконы» было правильным. Вся история, рассказанная Николасом, выглядела какой-то мутной и малопонятной. Как он оказался в доме у незнакомой женщины? Почему вдруг она схватилась за оружие? И с чего решила снять с него штаны? Чего-то сын молочника недоговаривал… Впрочем, главарю «Драконов» не было дела до проблем парней, не входящих в братство, куда пропал Николас, и как оказался в воде под двенадцатым пирсом, он понятия не имеет. Пол Дикси путался в показаниях: сперва он сказал, что белую женщину зовут Анджела и живет она где-то в Южной Дайтоне. Когда поиски ничего не дали, он предположил, что ее имя Джоан и живет она все-таки в Холли-Хилл. И только потом уже признался, что не знает ни имени, ни точного адреса. «Ну, в Дайтоне где-то…»