Спасти СССР. Манифестация
Шрифт:
Потом я осторожно потянул ее за подбородок и посмотрел в глаза:
– Тебе будет не просто.
Она с готовностью кивнула:
– Я знаю. Я готова.
– Это хорошо, - усмехнулся я, - что у тебя по оценкам западает?
Она, видимо, ожидала чего-то другого, но ответила, не задумываясь:
– Тройка была по рисованию, на черчении подтянула до четырех. Ну, и четыре по физре.
– А остальное?
– осторожно уточнил я.
– Отлично, - теперь улыбнулась и она, пусть только самым краешком губ, но лиха беда начало...
– Вот это да, -
Она молча вернула голову мне на плечо.
– Это хорошо, - продолжил я, слегка покачиваясь взад-вперед, - потому как на школьную программу надо наложить, как минимум, плаванье и танцы. И рисование...
Она чуть дернулась.
– Да-да, - понял я, - рисование обязательно. Чтоб ничего у тебя не западало. Будем выращивать разносторонне развитого советского человека. Совершенного.
Мелкая едва слышно хмыкнула и потерлась виском о плечо:
– А чем я могу тебе помочь? Ты сказал, что я тебе нужна.
– О! Конечно, ты будешь мне помогать. Но!
– я отклонился и посмотрел в упор, - ты мне просто нужна. Не для чего-то. Просто будь рядом.
Она помолчала, потом негромко сказала, вроде как даже и не мне:
– Буду. Обещаю.
Мы затихли, обнявшись. Ранняя весна задумчиво глядела на нас из окна дождливо-серыми глазами, словно что-то решая. Потом нахмурилась дождем, и по стеклу забарабанили крупные капли. Резко, как наказывая, хлестанул по старым тополям ветер. А в моей комнате тем временем смешалось два теплых дыханья, и воцарился покойный уют.
Тот же день,
Ленинград - Москва - Горки-9
Звонок из секретариата Председателя был ожидаем: Жора понимал, что его вот-вот выдернут на доклад в Москву. Вчерашняя вербовка русиста была крупным оперативным успехом, однако подробности в любом случае были "не телефонным разговором".
Понимал это и многоопытный Блеер, поэтому вчера, сразу после получения первого доклада, они устроили мозговой штурм, пытаясь вписать свежий массив данных в и без того противоречивую картину.
– В общем, или - или, - было уже полвторого ночи, когда Владлен Николаевич подвел черту.
– Или это подстава, и американцы старательно водят нас за нос, фальсифицируя признаки объекта, или вы, Георгий, ищете что-то настолько необычное, что мое любопытство аж зудит. Хотя...
– генерал мечтательно посмотрел вдаль, - может быть и то и другое одновременно. Интересно будет распутывать, да...
Интересно было не только Блееру: на Московском проспекте перед "Волгой" Минцева раскатили "зеленую волну", и дорога от Большого Дома до трапа греющего движки рейсового самолета заняла всего полчаса. Вторая "Волга" со знакомым порученцем Андропова приняла Жору прямо на взлетном поле "Шереметьево".
Андропов ждал не в Москве и даже не в Ясенево, а в небольшом домике в Горках. Он был явно болен: с покрасневшими, слезящимися глазами, подтекающим носом и слегка гнусавым голосом.
– Располагайтесь подальше, Георгий, - вяло махнул рукой после приветствия, - чтоб я вас не заразил. Наливайте чай, угощайтесь... Борис Семенович в Женеве, обсудим новости вдвоем.
Слушал долго, не прерывая, потом глубоко задумался. Сидел в старом поскрипывающем кресле нахохлившимся вороном, время от времени поводя головой из стороны в сторону, словно чему-то удивляясь. Когда заговорил, в надтреснутом голосе звучала усталость:
– Нет, Георгий, думаю, что это - не отвлекающая операция. Даже больше скажу - уверен в том. Наша резидентура в Кабуле смогла наконец выяснить подробности передачи информации о замыслах Халька, - он тяжело, словно через силу, повернул голову к Минцеву, - стрелой в окно посольства в Москве доставили. Стре-лой, Георгий.
– О как...
– пробормотал озадаченно Минцев, - так вот оно откуда вылезло...
Он с досадой покусал уголок губы. Искоса наблюдавший за ним Андропов удовлетворено качнул головой в такт каким-то своим мыслям.
Сладкие мечты, что воспаряли в их умах еще полгода назад, с размаха налетели на риф жестокой реальности: "Сенатор" играл сам за себя. И если первые смутные свидетельства тому еще можно было какое-то время ставить под сомнения, оставаясь во власти приятных иллюзий, то почти однозначно установленная связь между искомым источником и разгромом просоветской группировки в Кабуле уже не оставляла им никакого маневра - факты безжалостно прижимали к стенке.
– В голове с трудом укладывается...
– признался Минцев, - дать нам столько информации... Причем какой информации! А потом сработать против нас. Не понимаю логики.
– Цели мы не понимаем, - болезненно поморщился Андропов и повторил, пару раз наставительно пристукнув указательным пальцем по деревянному подлокотнику: - Цели. А она у него есть.
Он немного помолчал, потом дернул лицом и доверительно пожаловался:
– Мы теперь вынуждены допускать возможность и того, что противник получил близкий с нами объем информации. Наши разведсети на Западе могут быть взяты под такой же контроль, как и их здесь. По срокам все сходится...
– он тяжело вздохнул, - если считать приезд доверенных оперативников Карлуччи в Ленинград началом серьезной операции ЦРУ по поиску "Сенатора", то, с учетом времени, необходимого на перепроверку, они получили важную информацию весной - тогда же, когда и мы.
Жора прикрыл глаза, пытаясь представить себе возможный масштаб игры, и ощутил ужас, преуспев.
– Кошмар, - выдохнул севшим голосом. Потом резко замотал головой, - нет, не верю. Все равно не верю.
– Почему?
– заинтересованно подался вперед Юрий Владимирович.
Минцев постучал кончиками пальцев друг о друга, формулируя то неявное ощущение, что оставляло надежду. Катнул желваки на щеках и заговорил:
– В то, что американцы что-то получили от "Сенатора" - верю. Против фактов не попрешь. Да, возможно, весной - было там наблюдением отмечено определенное шевеление резидентуры. Но я не верю в то, что ЦРУ получило или получает равноценный с нами пласт информации.