Спастись ещё возможно
Шрифт:
— Каков хам! — прошипел рассерженный Евгений. — Бандит! Вот тебе и патриотизм!
Дед хотел было поддержать внука и тоже “приласкать” незнакомца недобрым словцом, но вдруг отчего-то передумал. Более того, он даже насупился и построжал.
— А откуда ты знаешь? — спросил он весьма серьезно. — Быть может, даром что вид бандитский, быть может, он первый из нас патриот? А? Ошибиться-то в жизни, довести себя до такого вот состояния каждый может. Разве нет?
— Знаем мы таких патриотов с пачкой долларов в кармане, — продолжал сердиться внук, — да на “Мерседесе”. Видали мы таких патриотов…
Но дед не дал ему выговориться, неожиданно он принялся по памяти цитировать из
— Христос, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал… — прервавшись, он вопросительно взглянул на юношу: — Знаешь, о чем это говорит апостол Петр? — и не услышав ответа, продолжил: — Иисус Христос, в то время, когда Его тело пребывало во гробе, духом сошел во ад, разрушил врата ада и вывел оттуда всех томящихся там от века людей. Были там, конечно, праведники и пророки, но были и грешники, ибо как в аду без них? Во ад сошел Спаситель! К таким вот разбойникам, как видели мы сейчас. А может быть, и не разбойника вовсе мы видели? Да не важно это! Важно, кто встретил в раю всю эту гигантскую процессию, этот вселенский исход из ада! Кто? Знаешь?
Внук по-прежнему молчал, старательно очищая от чего-то невидимого рукав рубахи.
— Их там встретил раз-бой-ник! — растягивая слова, прошептал дед. — Да-да! Тот самый, который висел одесную Креста Господня и которому распятый Спаситель пообещал: “Сегодня будешь со Мною в раю”. Итак, Авраам, Исаак, Иаков, Моисей еще только шли, а разбойник был уже там! Ждал!
— Но ведь он покаялся, — возразил Евгений, — принял и исповедал Христа.
— Все так, — согласно кивнул дед, — все так. Но произошло это так быстро! Ведь еще за день до того каждый, проходящий мимо него, мог плюнуть ему в лицо и сказать: “Хам, бандит, убийца!” И никто не подозревал, что это завтрашний обитатель рая. Первый! Так и ныне, не знаем мы ничего друг о друге. Господь Единый знает, а у Него, как известно, в отличие от нас, милости много…
Старик и юноша уходили своим всегдашним путем, куда-то в сторону Васильевского храма и далее вверх по Советской. Удаляясь, их фигуры становились все меньше и меньше, пока совсем не затерялись средь фонарных столбов и случайных прохожих.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Если не увижу на руках Его ран от гвоздей,
и не вложу перста моего в раны от гвоздей,
и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю
(Евангелие от Иоанна,
глава 20, стих 25).
Глава 1. Привет от Павла Ивановича
Когда же продолжали спрашивать Его,
Он, восклонившись, сказал им: кто из вас
без греха, первый брось на нее камень
(Евангелие от Иоанна,
глава 8, стих 7).
Накануне была гроза, и дождь закончился только к утру. Воздух был еще свеж, будто и не вчера это было, а вот-вот, только что отгремело... Воздух был чист и прохладен. Он врывался в приоткрытое окно “Мерседеса”, упруго обдувал лицо, заставлял смешно приплясывать подвешенного к зеркалу кургузого человечка и шуршал позабытыми на задней панели листами каких-то бумаг. Хорошо! Было хорошо и хотелось жить! Прямой выжимал не менее сотни и было это для его авто сущим пустяком, однако, свернув с Киевской трассы в город, он не рисковал уже ехать быстрее. Улица Красной Армии, хладокомбинат, Лепеши...
На
— Слушаю, — сказал он и вытянул шею, выглядывая на железнодорожное полотно: скоро ли поезд?
— Ты слушай, слушай, Прямой, — ответил незнакомый, но серьезный мужской голос. — Привет от Айболита... Ты чего молчишь, Прямой?
В голосах, и телефонных тоже, Прямой немного разбирался — работа у него была такая: и сам зачастую брал клиентов “на голос” и также, по голосу, оценивал серьезность возможного с их стороны отпора. Этот голос был серьезным, и Прямой напрягся.
— Слушаю, — повторил он, немного помедлив. Айболит, питерский авторитет, ему действительно был хорошо известен. Вот только этот телефонный номер никто из его знакомых знать не мог — это факт. Трубка была чужая и принадлежала человеку никак с ним не связанному. И все-таки его вычислили. Как?
— Соображай, Прямой, базар к тебе конкретный. Ты на кичмане подписался рассчитаться к апрелю с Айболитом. Ты чего же базара не держишь?
— Я за свои слова отвечу... Айболиту. А тебя я не знаю, — Прямой попытался говорить жестко, но некоторая его растерянность все-таки проскочила дрожащей искоркой сквозь звуковую мембрану и была чутко уловлена.
— Ты порожняк не гони. Айболит сейчас не у дел. И ты это знаешь. Он передал полномочия серьезным людям. Я их представляю, и зовут меня Скок. Витя Скок. Запомни это имя, а полномочия тебе будут предъявлены. Готовь деньги.
— Хорошо, забьем стрелку на среду, предъявишь полномочия, будет тогда и разговор.
— Ты не понял, Прямой. Деньги надо отдать завтра — пятьдесят штук баксов. Сумма небольшая, так что поднапрягись и закончим дело. Но завтра, въезжаешь?
— Нет, братан, — у Прямого кончилось терпение, и он ругнулся в трубку, — ... такие гуси у нас не взлетают. Ты не на фраера наезжаешь...
— Прямой, мне говорили, ты серьезный человек. Тебя от смерти отмазал Айболит своим авторитетом и бабок не пожалел. Что ж ты, как фуфлыжник, рассчитываться не хочешь? В общем, завтра в семь вечера будь с деньгами в “Рижской”. Там и базары все перетрем...
Трубка замолчала, и последнее ругательство Прямого повисло в воздухе. Товарняк между тем, промелькнув последними вагонами, умчался на запад, шлагбаум поднялся, и Прямой, стиснув руль до боли в ладонях, до отказа выжал акселератор. “Мерседес” взревел, вздыбился всем табуном своих двухсот лошадок, рванулся вперед и через несколько секунд скрылся в запыленной перспективе улицы имени Сто двадцать восьмой Стрелковой дивизии. Какой-то зазевавшийся мужичок, чудом успевший выдернуть из-под колес иномарки свой велосипед, долго еще не мог отдышаться и время от времени неведомо кому грозил вдаль дрожащим кулаком...
В пивном баре “Бавария” за кружкой светлого австрийского пива Прямой мучительно размышлял о происходящем: “Нет, деньги отдать сейчас нереально. Да и почему, собственно, их надо отдавать неведомо кому, да еще с таким напрягом?.. Срок, действительно, прошел, но Айболит на зоне и в последней маляве писал, что можно пока не торопиться. Вот только идет слух, что у него с “пиковыми” большие проблемы... Может, перевел долг? Но тогда бы отписал маляву, — дежурный шашлык нетронутым остывал в тарелке, а он рассеяно водил пальцем по пивной лужице, неряшливо растекшейся по столешнице. — И кто этот Скок? Судя по погонялу — вор из славян, но едва ли авторитет, иначе был бы на слуху... И как его все-таки пробили? Без конторы едва ли обошлось...”