Специалист по выживанию. Том II
Шрифт:
Твою дивизию! Он же ранен! Верблюд опустил глаза. На лёгком кителе стального цвета расплылось большое красное пятно. Правая рука зажала рану. От нового приступа боли Верблюд натужно захрипел.
Трижды проклятая компьютерная игра перенесла на его реальное физическое тело тяжёлое проникающее ранение в брюшную полость, но забыла прихватить затычку из медицинской пены и пластырь. Ничем не сдерживаемая кровь хлынула наружу.
«Малахитовая капсула» распахнулась полностью. Верблюд склонил голову. Рядом с ней на тонком стальном штативе торчит серебряный прямоугольный
– Помоги! – натужно крикнул Верблюд. – Я ранен!
Проклятье! От нового приступа боли глаза едва не выскочили из орбит. Верблюд натужно замычал. Это же дитарский. Кто его здесь, на Земле, понимает.
– Помогите! Я ранен!
Вторая попытка позвать на помощь получилась на русском. Как неизбежная расплата, вновь долбанул приступ боли. Верблюд едва не поперхнулся. Если так и дальше пойдёт, то он сдохнет прямо в «малахитовой капсуле». Да не быть ей «малахитовым надгробьем»! Нужно выбираться от сюда.
Правая рука держит прострелянный бок. Левой Верблюд уцепился за край «малахитовой капсулы». Теперь подтянуться, сесть прямо и вылезти. Но вместо этого Верблюд вывалился опрокинутым кулём из липового надгробья. Голова едва не долбанулась о пол, ноги выскользнули наружу следом. Сбитый прибор наблюдения отлетел в сторону.
Да что б вас всех! Верблюд мелко-мелко задышал открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Как же так! Как же он мог забыть! Он же – инвалид! Ноги, его собственные ноги, плюхнулись на пол будто два полена. Левый носок выгнулся в сторону. Проклятая «Другая реальность» перенесла из игры тяжёлое ранение в живот, но так и не исцелила его паралич.
Громкие шаги. Верблюд с трудом поднял глаза. В широком проходе между капсулами показался мускулистый охранник в светло-зелёных рубашке и брюках.
– Держись, братан, – охранник присел на корточки, рядом брякнулся пластиковый чемодан с красным крестом на выпуклой крышке. – Куда тебя?
– В живот, – Верблюд шевельнул правой рукой. – Огнестрел. Проникающее.
– Понял.
Мускулистые руки вмиг разорвали лёгкий китель на груди Верблюда. Правая ладонь устало отвалилась в сторону. На пол тут же пролилась кровь.
– Сейчас я тебя перевяжу, – охранник распахнул медицинский чемоданчик. – Серый, напарник мой, за Гановым побежал. Ты, это, не вздумай сдохнуть.
– Постараюсь, – чуть слышно прошептал Верблюд.
– Сейчас мы вот так.
Медицинская салфетка накрыла дырку в животе. Рука охранника тут же надавила на неё. Новый приступ боли взорвался в голове огненным шаром. Верблюд тут же вырубился.
Пробуждение прошло более гладко. Не то, чтобы легко, но всё мягче, чем сон. Или это был не сон? Верблюд распахнул глаза. Перед взором тут же возник белый туман, а в ушах раздался звон. В голове всё ещё крутятся странные образы. Или это были сны? На языке химический привкус, будто одним махом выдул пузырёк лака для ногтей.
Дыхание глубокое и ровное. Постепенно туман перед глазами начал рассеиваться. В самую первую очередь из белого марева прорисовался
Белая простыня всё равно слепит. Но это ладно. Где это он? Впрочем, понятно – в больничной палате на хорошо знакомой кровати с металлическим ограждением. Где-то поблизости должен быть такой маленький пульт управления, чтобы можно было приподнимать или опускать переднюю или заднюю части.
Рядом с кроватью на металлической подставке какой-то медицинский прибор мигает зелёными лампочками. Пучок разноцветных проводов от запястий и головы связывает Верблюда с ним. Да, он точно в реальности.
Вместе со зрением вернулась память. Это не больничная палата, а его личная комната на секретной базе «Синей канарейки». Верблюд шмыгнул носом. Прежде, чем Николай Павлович, куратор, лично отвёз его в «малахитовую комнату», ему довелось прожить здесь чуть больше четырёх месяцев. Дитарский язык с «крысиным диалектом», изучение мира Ксинэи и всё прочее. Вот такое получилось далеко не самое приятное напоминание о его физическом состоянии.
Радоваться бы надо. Как-никак, а ему удалось выбраться в реальность и остаться в живых. Здесь не нужно бороться за существование. Здесь тепло и чисто. Здесь его будут регулярно кормить и менять простыни. Если коротко, его будут обхаживать как инвалида. А всё потому, что он опять превратился в инвалида.
Верблюд поднатужился. От усердия запылали щёки. Ещё разок! Бесполезно. Тяжёлый вздох разочарования. Тело едва ли не в прямом смысле растёкся по мягкому матрасу. Что левая нога, что правая, что обе вместе даже не дёрнулись. Не удалось шевельнуть хотя бы одним пальчиком.
Главная ставка не сработала. Уж лучше бы он остался в «Другой реальности». Верблюд склонил голову набок. На кой хрен он полез на разгромленную базу «Чёрной воли» и сыграл с бандой Забоя в войнушку? «Сталь» – не единственный нормальный клан на Ксинэе. Нужно было найти крепкий и просторный катер, загрузить его припасами и двинуться выше по течению Нинхаи. А там, глядишь, повезло бы найти другие поселения людей, другой клан и прожить хотя бы десяток лет полноценным человеком. А так…
Обида, лютая обида на самого себя, на собственную глупость, тягучей и очень горькой слюной скатилась по пищеводу. Верблюд зажмурился. От напряжения заболели глаза. Поздно. Поздно пить боржоми, когда цирроз съел печень.
– Доброе утро, Геннадий Григорьевич.
Верблюд распахнул глаза. Возле кровати стоит незнакомая медсестра. На вид женщина несколько старше тридцати лет. Белый халат сияет чистотой.
– Как вы себя чувствуйте? – голос медсестры полон сочувствия.
– Благодарю. Нормально, – Верблюд с трудом вытолкнул из горла всего два слова.
– Простите? – в голосе медсестры промелькнуло неподдельное удивление.
– Благодарю. Нормально, – уже на русском повторил Верблюд.
Медсестра глянула на приборчик возле кровати, что-то произнесла себе под нос и ушла. Верблюд закрыл глаза, сознание едва отметило её уход.