Специалист
Шрифт:
— У меня две новости, — сообщил он, — одна плохая, другая просто ужасная.
— Начните с плохой, — предложила Селина.
— Наш мерин издох, — трагично вздохнул монах.
— Я так и знала, что он не серый, а седой! — воскликнула Селина с досадой и тут же мысленно продолжила цепочку: нет мерина — нет третьей лошади, значит, придётся ехать с Лойзо. Селина бросила на него быстрый взгляд. Судя по всему, он пришёл к тем же выводам. Его блестящие от мясного соуса губы разошлись в предвкушающей улыбке. Паника сдавила горло. Два дня в его компании! — Что же мы теперь будем делать? — в придушенном вопле легко
— Что и делали, — буркнул монах. — Я продал трактирщику телегу и дохлого мерина, — Селина скривилась, вспоминая вчерашнюю похлёбку и сегодняшний переполох во дворе, пожалуй, на обратном пути не стоит здесь останавливаться, — отдал все наши деньги и купил ещё одну лошадь. Теперь вам, госпожа Ерош, придётся урезать аппетиты.
Селина облегчённо вздохнула, пропустив все намёки на её нескромные расходы.
Напротив грохнуло. На стол плеснуло из кружки.
— Телегу? Па заругается!
— Так ты ж оставил телегу и мерина в полном моём распоряжении! — хмыкнул брат Йован. — Вот я и распорядился её продать.
Селина спрятала улыбку, ну наконец-то у него появилась новая мишень для издевательств.
— Зато теперь поедем с ветерком.
Возникла неуютная пауза. Лойзо обиженно пыхтел, не переставая жевать. Кусочки помидора, словно кровавые ошмётки, зависли на едва проклюнувшихся усах и покачивались в такт движения челюсти. Лойзо шумно глотнул, крупный кусок скользнул по подбородку и шлёпнулся на край тарелки.
Селина решила, что на сегодня с неё хватит:
— Пойдёмте же, — попросила она брата Йована, поднимаясь. — Покажете ваше приобретение.
***
Приобретение, лениво хрустя яблоком, топталось рядом с уже осёдланными небольшими лошадками.
— Мне кажется, вас обманули, — подвела итог Селина. — Эта лошадь так же стара, как и наш почивший мерин. Боюсь, до деревни она просто не доживёт. Что потом будем продавать?
Вместо ответа Брат Йован взял у неё сумку и прикрепил к седлу… клячи.
— Я на этом не поеду, — категорично заявила Селина. — Не хватало ещё, чтобы она сдохла подо мной!
— Вы отнимаете у бедного животного единственную надежду на выживание.
— Не поняла?
Брат Йован развернулся к ней и, поглаживая клочковатую гриву предмета спора, пояснил:
— Я тяжелей вас, а Лойзо тяжелей меня, соответственно под вами…хм, у неё больше шансов доехать до деревни живой.
— А…
— Оставим здесь — уже завтра пойдёт на колбасу.
Лошадь скорбно всхрапнула, переминаясь с ноги на ногу. Селина вздохнула. Возражений не осталось, тем более Лойзо как раз вышел из дверей постоялого двора. Она опять подумала о перспективе остаться с ним наедине. Нет уж, лучше ехать на этом. День как-нибудь продержится.
— Ладно, как хоть зовут это чудо?
— Да… называйте как хотите! — раздражённо отмахнулся монах.
Селина молча погладила морду животного, но вспомнив о разговоре в трактире, поинтересовалась:
— А что за «просто ужасная новость»?
Монах подошёл к одной из лошадей и взгромоздился в седло.
— Вот эта, — трагично прошипел он.
Селина закусила губу в попытке скрыть рвущийся смех. Ряса неприлично задралась, открывая высокие сапоги и бледные коленки монаха. Брошенная ранее фраза о «поездке с ветерком» заиграла новыми красками.
—
Селина не выдержала и расхохоталась.
***
Брат Йован оказался прав, верхом путешествовать было гораздо быстрее. Престарелая скотинка, несмотря на лезущую клочками шерсть и выступающие рёбра, шустро бежала вслед за своими спутницами. Видимо перспектива пойти на второсортную колбасу непостижимым образом подбадривала её. Селина перестала нервничать и принялась рассматривать окружающий пейзаж. Раньше так далеко она не выезжала, только в почтовых повозках, а там тесно, окна мизерные — разве что-нибудь разглядишь? Но и верхом, как оказалось, разглядывать особо нечего. Пейзаж был скучен и пылен. Селине пришлось завязать лицо платком, чтобы нормально дышать. В качестве развлечения она рассматривала попутчиков, но взгляд, то и дело, притягивали коленки брата Йована. Губы сами собой расплывались в улыбке, хорошо, что под платком не видно!
Вопросы без ответов
— На что это ты уставилась, дочь греха?
Селина поспешно отвела взгляд и промолчала. Сапоги как предлог уже исчерпали себя, сегодня только ленивый не похвалил их, и всё с глумливыми ухмылками. Хотя сапоги и правду были хороши, даже слишком: крепкие, подбитые железом и на шнуровке. Такая обувь пристала больше воину, чем странствующему монаху. Да и не по карману она ему! Зачем брату Йовану такое сапоги? И на лошади сидит уж слишком уверено, руки лишь слегка касаются поводьев. Нехорошие мысли опять зашевелились внутри. Она едет непонятно куда, в компании неизвестных мужчин. Боги! Селина осторожно выдохнула. Долой панику, так она додумается до чего-нибудь ужасного. Лучше потратить время с пользой. Селина слегка тронула лошадь пятками. Та недовольно фыркнула, но ходу прибавила. Селина проехала мимо монаха и поравнялась с Лойзо. Заметив её, парень так резко развернулся, что лошадь под ним качнулась в сторону.
— Куда! — рявкнул он, замахиваясь короткой плёткой. Лошадь вздрогнула, прижала уши и выровнялась. — Извиняюсь, госпожа Ерош.
Селина не спешила снимать платок с лица, вряд ли вынужденная улыбка сойдёт за приветливую. Многие человеческие пороки можно было понять, что-то даже простить, но жестокость к детям, старикам и животным Селина не признавала. Лошадь-то чем ему не угодила? Он скотинку благодарить должен, вон какого борова везёт и не пикнет! Пришлось потратить некоторое время на дыхательные упражнения, маскируя их за поисками блокнота. В столбе пыли, висящем над трактом, каждый вдох был тем ещё удовольствием. Прийти в себя помогла мысль, что сын старосты единственный источник информации. Пока.
— Лойзо, — Селина, наконец, стянула платок, — расскажи мне подробнее о нападениях.
Парень помрачнел.
— Да, я ничего не знаю. Вот приедем, там па всё и расскажет.
— Я понимаю, тебе неприятно об этом вспоминать. Но я задам лишь общие вопросы, хорошо?
Он что-то буркнул, Селина приняла это за согласие.
— Лойзо, я знаю было четыре жертвы, кто это, знаешь?
Его пальцы судорожно сжались на вороте рубашки, словно ему нечем стало дышать. Значит не такой уж он чёрствый сухарь, вон как переживает гибель селян. Селина даже устыдилась своих недавних мыслей.