Спецназ
Шрифт:
У нас не было времени спорить, и, хотя это тяжким бременем давило нам на мозги, мы все понимали, что отход и эвакуация оставались нашим единственным вариантом. Да Коста повел нас в бамбуковую чащу, и мы снова упаковали свое снаряжение, предварительно разрядив подрывные заряды. Затем, пока мы разбирались со своим снаряжением, он настроил радиостанцию. Когда Жозе послал знакомый четкий сигнал кодом Морзе, ему немедленно ответил Дейв Скейлс, который явно просидел у радиоприемника всю ночь. Удивительно, но, несмотря на непредусмотренное время выхода в эфир, у нас был четкий сигнал.
Дейв спросил, нужно ли ему «вытаскивать» нас, переведя
Задав еще несколько вопросов, Дейв убедился, что Да Коста общается не под принуждением. Он понимал, что мы отходим и что следующий сеанс связи будет только ближе к вечеру.
Надев противоследопытные чехлы, мы двинулись в юго-западном направлении, еще дальше в горы. Я сразу взял быстрый темп, так как нам хотелось как можно быстрее уйти из района, непосредственно прилегавшего к аэродрому, где утром противник, вероятно, будет вести поиск на вертолетах. Время от времени в долинах попадались небольшие деревушки или фермы, которых мы старались избегать.
Там, где позволяла местность, мы рассредотачивались и использовали способы антиследопытства, насколько это было возможно, учитывая скорость нашего отхода. В какой-то момент мы прошли под группой деревьев, что-то вроде фруктового сада. До меня донесся знакомый запах свежей гуавы,102 и в темноте я протянул руку, чтобы достать несколько фруктов. Мы остановились на мгновение, чтобы взять по горсти плодов. Бoльшая часть гуавы оказалась спелой и вкусной, и каждый из нас проглотил по несколько штук, а затем набил ею карманы, прежде чем снова двинуться в путь.
Как и в тот раз, когда я проходил через апельсиновую рощу во время подготовки младших командиров, это был бодрящий момент. Он оживил наши тела и приободрил наш дух. После гуавы настроение стало приподнятым, несмотря на нашу неудачу и вероятность того, что нас искал каждый солдат ФАПЛА и кубинский военнослужащий в Южной Анголе.
Мы двинулись дальше и просто продолжали идти, час за часом. В середине утра разразился ливень, которым мы хорошо воспользовались и которому были благодарны за то, что те немногие следы, которые мы могли бы оставить, теперь стерлись. Только ближе к вечеру, когда дождь утих и одежда на наших телах начала сохнуть, мы остановились выпить по чашке кофе и разогреть что-то перекусить. Далеко на северо-востоке слышалось движение самолетов и вертолетов, но, за исключением нескольких МиГов, пролетавших высоко над головой, ни один летательный аппарат не приближался.
Мы шли почти всю ночь, но слишком устали, чтобы идти дальше в таком темпе, и урвали несколько часов до рассвета для сна. Найдя хорошее укрытие на скалистом выступе, мы весь день внимательно прислушивались к любым действиям противника, зная, что враг будет искать дальше от своей базы и, скорее всего, применит тактику, с которой все трое сталкивались раньше, — противник высаживал солдат для патрулирования высохших русел рек или организовывал поиск в районах, где он могли господствовать над местностью.
На третье утро, пройдя более 60 км по пересеченной местности, мы достигли пункта эвакуации. Весь день был потрачен на то, чтобы
Как только мы пересекли границу Юго-Западной Африки, то повернули налево и направились в Руакану, в то время как второй вертолет должен был вернуться в Опуву, чтобы забрать передовой тактический штаб, созданный для эвакуации. В Руакане мы дозаправились, а затем полетели обратно в Ондангву, где в Форте Рев нас ждала торжественная встреча.
Мы только сели за стол, когда прилетел второй вертолет, и стали ждать, когда свой грандиозный выход совершит «Оом» Бут, но тут кто-то вбежал и сказал, что произошел несчастный случай — Бута Сварта сбил вертолет. Выбежав на посадочную площадку, мы увидели его лежащим в луже крови на асфальте. Вертолет еще двигался, но двери были открыты, и Бут, узнав знакомые огни Форта Рев, подумал, что они остановились, опустился по трапу и упал — прямо перед колесом вертолета. К счастью, Джис Бассон был очень опытным летчиком, и сразу же остановился, когда почувствовал препятствие, не понимая, что это «Оом» Бут. Это позволило не раздавить его всей тяжестью вертолета.
Поздно вечером, стоя вместе с другими операторами малых групп вокруг койки «Оом» Бута в госпитале Ондангвы, я еще раз осознал, какой это необыкновенный человек. Он только что перенес срочную операцию и должен был быть эвакуирован в 1-й военный госпиталь в Преторию. Он лежал практически на смертном одре. Нас позвали попрощаться, и мы стояли со слезами на глазах, когда «Оом» Бут вдруг заговорил слабым, но ясным голосом:
— Маленькие мозги, что вы делаете здесь, возле моей кровати?
Дидис ответил, что мы пришли поприветствовать его, и он озорно спросил:
— Так куда же вы все направляетесь?
*****
Во время подробного разбора проведенной операции в штабе Сил спецназа мы потратили много часов, изобретая и анализируя способы поражения вражеских самолетов, охраняемых спящими под ними солдатами. Оценивались различные устройства, которые можно было бы установить на расстоянии 30-40 метров от цели, но в конце концов командование решило, что третьей операции «Похищение» не будет, так как было очевидно, что противник ожидает нашей атаки против своих истребителей, и риски, возникающие при проникновении на вражеский аэродром, теперь считались слишком высокими.
Операция «Похищение», возможно, и не была успешной, по крайней мере с точки зрения ее стратегической цели, но для каждого из нас — трех операторов, которые готовились месяцами, проводили бесчисленные ночи на тренировках и, наконец, выполнили эту задачу — это был личный успех. Во всех аспектах это было классическое боевое применение малой группы спецназа, которое на пределе проверило наши навыки, выносливость и преданность делу. В конце концов все обернулось именно так, как я и ожидал, и я знал, что в будущем буду готов каждый раз, в любое время, атаковать и преследовать эти самолеты с той же самой самоотверженностью.