Спецназ
Шрифт:
Старшина нашей третьей роты – старший прапорщик по прозвищу Лис. Сухощавый, молчаливый, хитрый и очень справедливый. Лично меня потрясает состояние его здоровья. Лис пьет, как слон и курит, как паровоз, а пробежать с ним десятку в ногу не всякий выдержит. За плечами у Лиса не одна война и не одна рота.
К палатке нашей группы пристроена небольшая кладовая из неотесанных досок и остатков снарядных ящиков – вотчина старшины. Здесь хранится основное имущество роты – патроны, гранатометы, мины, дымы, пояса к станциям, броники, палатки, спальники, чистое нательное белье и прочая необходимая утварь. А самое ценное –
Эту кровать он наполовину привез с собой. Еще в бригаде он лично сколачивал широкое жесткое ложе из свежих сосновых досок. После приезда сюда он соорудил большой короб из трех гранатометных ящиков и прикрутил к нему на шарнирах привезенную панель. Получилось что-то вроде большого сундука с крышкой, на которую непосредственно стелилась постель. Причем Лис спал на ней без матраса и спальника – на голых досках простыня и все. Говорил, что спина болит, а так помогает.
Мы с Давыдом и внезапно отрезвевшим Говором выстроились в очередь за боеприпасами. Как и все, получили обычный, «городской» БК3. Пятьсот патронов, не считая тех восьми магазинов, которые у меня в «разгрузке» с «рождения», десять ВОГов4, две «мухи»5, две эргээнки6, два дыма, а я еще взял сигналку. На всякий случай.
– Дядь Вов, сколько до выхода?
– Полчаса. Кури, пока не позеленеешь.
Мы расположились за палатками, на бревнах и прикурили по штучке.
Я люблю дым. Но вернусь домой и брошу ко всем чертям, мама до сих пор жалеет, что я закурил.
– Пошли, Вовчики, строиться. – Говор прикусил фильтр и ловко выплюнул окурок. В разгрузке, увешанный ВОГами и гранатами, он кажется неказистым и забавным, но надежностью от него веет.
Черноречье – это район Грозного. В нем нет ничего особенного – девятиэтажки, магазины, в каждом областном центре такой есть. Люди живут в уцелевших домах, киоски хлебные торгуют, автомобили ездят. Но оттуда часто ведется огонь по близлежащим блокпостам независимо от времени суток. Грозный кусается Черноречьем. Вечно там какие-нибудь неприятности и часто с потерями.
Едем на «броне» открыто через весь город. Первый БТР7 колонны идет нагло, посредине дороги, прямо по разделительной полосе разметки. Мы проехали по изуродованному проспекту мимо кинотеатра, мимо скверов и аллей. Стены домов похожи на сыр, проколотый снарядными дырами. Свисающие кости балок на железных нитях арматуры, как декорации театра. Пятиэтажка, срезанная взрывом на два подъезда, как скальпелем, а в голых квартирах на стенах картины. Как тут жить?
Приехали. Остановились на обочине дроги, недалеко от какой-то мечети. До Черноречья около километра, дальше нам пешком в боевом порядке.
Последовал приказ:
– К машинам!
Недалеко от нас разгружались какие-то ребята в полной выкладке. В «сферах», в брониках, вооружение серьезное – «шмели»8, АГСы9. Судя по облику – милиционеры.
Как я понял, в Черноречье со всех сторон вступали войска и никакими «разведданными» тут и не пахло. Мы будем «зачищать» переулок, за нами, прикрывая наши задницы, пойдут «собровцы. Задача простая – идем тихо, наблюдаем, лезем во все дыры, заметил что-нибудь подозрительное – докладывай командиру, если понадобится – стреляй.
Командиры групп после краткого совещания быстро объяснили нам порядок выхода, и отряд двинулся. Автоматы на длинный ремень, предохранители сняты, глаза во все стороны. Наша группа оказалась в конце общей колонны. Замыкающим шел Лис. Он вообще редко выходит на операции, но сегодня оставил свою каптерку. Идет хмурый, словно с похмелья.
Шли молча, а со всех сторон нас прокалывали взгляды местных жителей. С нашей высадкой народу на улице резко уменьшается, буквально с каждым шагом. Тетушки, спешившие куда-то с авоськами, старики в папахах, дети визжащие – все исчезли моментально.
Боевая операция средь бела дня в жилом квартале никогда не остается незамеченной. Как тут сосредоточишься? Не знаешь, чего ждать.
Прошли пару километров. Пока ничего опасного и подозрительного. Окружают звуки обычной жизни города. Небо синее, тепло. Но где-то в глубине одежд, под нательным бельем бьется сердце-воробей и хочет вылететь. Жутковато все-таки.
Зашли по всем правилам тактики в пустующую девятиэтажку, расстрелянную с ног до головы. Пошарили по подвалам и на этажах, убили на это час и ничего не обнаружили. Выходили медленно, тоже по правилам.
Командир передал жестами: медленно в разворот и назад. Скоро начнет смеркаться, надо убираться отсюда. Иначе такими темпами, если не успеем до темноты уйти, нас пощелкать могут, как рябчиков. Мы теперь головные. Проходим по уже обшаренным местам назад, к месту выгрузки, куда должны прийти БТРы.
Настроение теперь бодрое. Задачи боевые почти все выполнены, «разведданные», какие нужно, собраны. Врагов нет, потерь – тоже, что не радоваться! Птицы даже свистят.
Вдруг справа от меня загавкал ПКМ10. Я обернулся и не увидел ничего, кроме летящего на меня Лиса с шальными глазами.
Он подскочил ко мне с шипением и… врезал со всего маху мне в ухо.
Секундная потеря сознания от оглушительного кулака и я на земле.
Открыв глаза, первое, что мне захотелось – это размазать Лиса! Что за шутки, ёпрст? Но он уже не обращал на меня никакого внимания и стрелял в сторону пятиэтажки, которая, кособочась, притаилась метрах в пятистах от пути нашего следования.
Все заняли позиции и поливали пятиэтажку огнем. В окнах дома, от попаданий гранатометных снарядов, вспыхивали искрящиеся фонтаны дыма и копоти. Оттуда огрызались еле уловимыми хлопками автоматного огня.
Я перекатился за какие-то кирпичи и сжигал магазин за магазином. Прицельно бить не получалось – жарил по окнам, которые черными пятнами в серых стенах выглядели, как крепостные бойницы.
Стало заметно, что со всех сторон пятиэтажку берут в кольцо федералы из других отрядов, которые во время нашего рейда были где-то рядом.
Лис бросил в меня камешек и показал на пальцах, чтобы мы убирались в конец улицы, к месту высадки. Я передал дальше нашим по цепи.
Спонтанный бой понемногу стихал.