Спецслужбы Белого движения. 1918—1922. Разведка
Шрифт:
Таким образом, для лидеров Белого движения и без донесений разведки не являлась секретом союзническая политика «двойных стандартов». Спецслужбы лишь подтверждали то, что уже сообщалось по другим каналам. «Для уяснения истинных причин помощи противобольшевистским армиям со стороны наших союзников не надо было даже иметь дорогостоящей тайной агентуры, а лишь только систематически читать иностранные газеты», — резюмировал генерал-майор Н.С. Батюшин{729}.
Учитывая дефицит финансовых средств на агентуру, печать являлась, по всей видимости, основным источником информации для белогвардейской спецслужбы, который являлся вполне достоверным, поскольку британские правящие круги не делали тайны из своего внешнеполитического курса, руководствуясь своими национальными интересами, прежде всего экономическими. Возможно,
«Таким образом, британское правительство, видимо, стоит перед дилеммой, — сообщается в военно-политической сводке сведений от 7 декабря 1919 года, — а) пойти на уступки и вступить в торговые отношения с большевиками; б) или поддерживать русские национальные армии и продолжать прежнюю политику привлечения национальных образований на территории России в борьбе с большевиками.
Первое течение поддерживалось, с одной стороны, частью финансистов, заинтересованных в скорейшей завязке торговых отношений с Россией, с другой — Рабочей партией.
Второе течение поддерживалось, главным образом, военной партией с Черчиллем во главе и вытекает из междусоюзнических обязанностей Британии. В палате общин во время дебатов был поднят вопрос об окраинах России. Ллойд-Джордж, верный своей политике расчленения России, сочувственно отозвался о сепаратистских стремлениях некоторых наших окраин»{730}.
В других сводках аналитики пытаются объяснить военно-политическому руководству суть политики стран Антанты в отношении России. «В Англии, как и во Франции, придерживаются того мнения, что вывести страну из финансовых затруднений и восстановить нарушенное в экономической ее жизни равновесие может лишь усиленное развитие экспорта, — сообщается в сводке штаба военного представительства от 10 декабря 1919 года. — Для этого же Англия должна, во-первых, обладать обширными рынками сбыта, а, во-вторых, дешевым сырьем, которое позволило бы ей конкурировать с Германией, где промышленность лучше организована. Как рынки, так и дешевое сырье англичане могут найти только в России, но при условии лишь, что они будут там хозяевами. Распоряжаться самовластно в единой и великой России невозможно. Следовательно, Россия должна быть раздробленною и слабою. К этому и направляется вся английская политика, независимо от того, желают ли сторонники признать большевиков или не желают. Это стремление к раздроблению России проскользнуло и в одной из парламентских речей Ллойд Джорджа»{731}.
По настоятельному требованию британского премьера Верховный совет Антанты в конце декабря 1919 года снял блокаду с Советской России. Между тем член Русского политического совещания В.А. Маклаков сообщал из Парижа А.И. Деникину: «Со слов Черчилля, я могу вас заверить — о чем он обещал вам лично телеграфировать, — что они продолжают и будут продолжать посылать Вам вооружение. Они просят не смущаться тем, что блокада с России снимается. Это вообще очень сложный вопрос. Неожиданное решение принято по настоянию Ллойд Джорджа; ни с кем из нас они предварительно не посоветовались; сами кооперативы, без предуведомления, были приглашены в высший совет и вышли оттуда с решением в их пользу»{732}.
Архивные документы свидетельствуют, что разведка военного представительства снабжала А.И. Деникина, А.В. Колчака, а затем и П.Н. Врангеля вполне достоверной информацией о внешней и внутренней политике Советской России, Великобритании, Франции, Германии, Польши, Литвы, Латвии, Швеции, Эстонии и других стран фактически до конца Гражданской войны.
Приведем лишь несколько сообщений белогвардейской политической разведки, касающихся отношений ряда европейских стран к России.
Белогвардейская разведка собирала информацию о Польше. В одной из сводок, датированных сентябрем 1919 года, сообщалось о враждебном отношении к русским в Польше. Слухи о неудачах белых армий воспринимались польским обществом «с живейшей и открытой радостью». Последние известия о продвижении армий
Почти одновременно с войсками ВСЮР польские части вели наступление на красных в Белоруссии, заняв Минск. По данным морской разведки, поляки проводили в Белоруссии репрессивную политику в отношении местного населения {734} . Эти сведения подтверждались донесениями из других источников. «Азбука» информировала о погромах лавок, устроенных польскими солдатами при занятии белорусских городов, беспощадной и грубой полонизации [12] , вызывавшей у местного населения раздражение и недовольство {735} .
12
Полонизация (польск. polonizacja) — заимствование или насаждение польской культуры, в особенности польского языка, в землях с не польским населением, контролируемых Польшей или подверженных польскому культурному влиянию. Термин появился в XVI веке и происходит от латинского наименования Польши, в которой в то время была широко распространена латынь.
Военные успехи польских частей в Белоруссии во многом были связаны с наступлением ВСЮР на Москву. Как известно, генерал А.И. Деникин признавал независимость Польши, однако противился польским претензиям на земли восточнее Буга, считая, что они должны входить в состав России. Позиция Антанты по этому вопросу совпадала с белогвардейской, поэтому она потребовала от Ю. Пилсудского оказания военной помощи войскам А.И. Деникина, возобновив наступление в Белоруссии. Однако многомесячные переговоры в Таганроге между А.И. Деникиным и главой польской военной миссии при главнокомандующем ВСЮР генералом А.С. Карницким закончились безрезультатно.
В дальнейшем отношение поляков к России и русским не улучшилось. В начале февраля 1920 года оно носило двойственный характер: с одной стороны, их пугал лозунг белых о Великой России, а с другой — их тревожила предстоящая борьба с совдепией{736}. В прессе усилилась травля русских, проживавших в Польше, как совершенно бесполезного элемента, вредящего польской государственности{737}.
В военно-политической сводке от 7 декабря 1919 года сообщается о стремлении правящих кругов Эстонии к заключению мира с большевиками, поскольку содержание мобилизованной армии являлось для нее непосильным бременем. Только присутствие британской эскадры в водах Финского залива и материальная зависимость от союзников удерживала Эстонию от соглашения с большевиками{738}.
Генерал-майор Б.В. Геруа 9 декабря 1919 года секретной телеграммой управляющему МИД Российского правительства сообщал, что Англия не может оказать политическое давление на Эстонию с целью отвратить ее от переговоров с большевиками. «Однако здесь пока не существует опасений, что мир будет фактически заключен», — сообщается в телеграмме{739}.
В начале декабря 1919 года разведка характеризовала настроения в Латвии как пробольшевистские и антигерманские, что искусно использовалось англичанами, направлявшими латышские войска против немцев{740}.
В конце декабря того же года разведка обратила внимание на тенденцию к сближению Латвии с Советской Россией, сообщала о подписании тайного договора между двумя странами о совместных действиях в случае, если хоть одна из белых армий будет угрожать Советской России или Латвии{741}.
В это же время датская правительственная газета «Политикен» считала, «что торговые отношения с большевиками представляются для Дании весьма желательными». На основании данного сообщения разведчики сделали предположение о намерении Дании поучаствовать в закулисных советско-британских переговорах, стремлении к мирному соглашению с советским правительством{742}.