Спешивший жить
Шрифт:
Первое: хорошо ли вам вдвоем, когда ты ищешь сухие губы и когда нет тайны, и в этом - самая прекрасная тайна бытия, и нет времени, а в этом - его высший смысл.
Второе: хорошо ли вам двоим в концерте, театре, кино, в галерее? Интересно ли вам понимать друг друга, открывая мир, который отныне принадлежит вам двоим?
Третье: хорошо ли вам сидеть вдвоем за столом и есть мясо, или грызть черный сухарь, или пить сухое вино или пустой чай.
Четвертое: хорошо ли вам, когда вы вместе уехали в горы и идете вдвоем по тропе, и одинаково ли вы видите небо, и стеклянные ручьи, и поля тюльпанов, и можете ли вы не отставать друг от
Пятое: хорошо ли вам, когда приходят друзья, или один из вас не любит друзей и требует, чтобы пришли иные люди, или вовсе не хочет никого видеть, полагая, что любовь довольствуется данностью - ты и я, и никого больше? Нарушение гармонии в любом из этих пяти параграфов чревато горем.
Ты тогда не хотела показаться смешной. А почему твое "я" должно было утверждаться во мнении случайного прохожего, который встретится нам в лесу? Разве это достойно - быть рабом чужих мнений? С милым-то и в шалаше рай, а тут красный "Ковровец"!.. Знаешь, наверно, именно тогда я ощутил свою жалкость - я был бессилен переубедить тебя. Ты смотрела на себя не своими и не моими глазами - ты смотрела на себя со стороны. Вообще-то созерцание - это великий дар. Оно подобно мгновению, когда человек соприкасается с прекрасным, когда он освобождается от всего земного и бренного и слышит вечность. Это обретение того, что неведомо сейчас остальным, - вот, наверное, что такое созерцание. Но ведь первые созерцатели, добрые древние эллины, дали разрушить свой мир культуры потому, что созерцание, как и все великое, чревато вторым смыслом - отрицанием атакующего начала, пренебрежением перед действием, которое всегда определяется скоростью...".
Писатель углубляется в "высокие материи", забыв о том, что настоящая любовь - явление паранормальное и иррациональное. Он пишет, что есть и другая форма созерцания - это обращение взгляда в свой взгляд, постоянное рассматривание себя в зеркале, которое всегда криво, а собственное - особенно. Мир самосозерцателей такого рода разделен на две категории - тех, которые влюблены в себя (их большинство), и на тех, кто себя боится, считает неполноценным, не верит в себя. Это меньшинство человечества особенно ранимо; "комплексы" требуют самоутверждения, но боятся поступка, который лишь и может отринуть неверие в себя.
Любивший (и всё ещё любящий) писатель, сам всю свою жизнь занимавшийся самоутверждением и обладавший особой ранимостью, а также многими иными комплексами, пишет и такое своей Е.М., с которой решил расстаться:
"...Если бы я послушал тебя тогда, в самом начале, и не стал покупать мотоцикл, который дал мне первое ощущение скорости в пространстве, все у нас сложилось бы иначе: я научился бы спокойно относиться ко времени, и ходить пешком от автобуса, и ездить на электричке, и сидеть потом с тобой у печки, и рассказывать о прожитом дне, вместо того чтобы стараться написать день будущий. Скорость - это одна из форм несвободы. Я сам избрал свое добровольное рабство - экономить время, которое так нужно всем пишущим и рисующим, и некого винить в этом. Просто мой маленький красный "Ковровец" стал тем первым утешителем, который начал увозить меня от тебя, от себя самого, от нас. Какое-то время я еще мечтал, что ты скажешь: "Давай-ка я пристроюсь в багажнике, и мы поедем по песчаным дорожкам за Аксиньино - собирать подберезовики на Пашкиной поляне". Может быть, я слишком мало ждал? Во всяком случае, ты этого так и не сказала...".
И делает такие умозаключения:
"...По-настоящему характер человека проявляется лишь в его контактах с окружающими. Темперамент - это качество врожденное, характер - проявление борьбы человека
Возможно, писатель и прав. Вот только непонятно: "Кому адресованы эти умозаключения? Любимой, но уже практически покинутой, Е.М. или ему самому - тоже наделённому не только даром сложной любви, но и болезненным самолюбием?..
Вторую часть своего прощания с любимой Е.М. Юлиан Семёнов написал, после того, как в парижском метро увидел встречу и расставание незнакомых мужчины и женщины. В вагоне, в котором сидел писатель было пусто - лишь он да одинокая женщина, стоящая у двери. Эта женщина чем-то напоминала писателю его любимую Е.М. И Юлиан Семёнов откровенно в этом признаётся: "... Вообще-то у многих парижанок глаза похожи на твои - так же широко поставленные, они выделяются на лице, словно бы вобрав в себя все самое главное, и поэтому нос, лоб, брови, губы лишь дополняют эти глаза, в горьких пунктирах ранних морщин".
На следующей станции в вагон вошел мужчина - седой, жилистый, высокий, лет пятидесяти. Какое-то мгновение он разглядывал пустой вагон, рекламные плакаты, которые известны всем парижанам, потому что меняют их раз в сезон. А затем, он стал тайком разглядывать в оконном стекле отражение лица женщины. И когда взгляды их встретились в безмолвном холоде стекла, мужчина закашлялся, неловко прикрыв рот широкой ладонью, и осторожно перевел взгляд с изображения женщины на нее. И женщина посмотрела на него, и случилось что-то такое, что случается, когда встретились два человека, за каждым из которых - жизнь.
Юлиан Семёнов пишет, для себя и любимой Е.М.:
"...Видимо, мужчина и женщина думали о своем, о прошлом, но потому лишь, что они увидели сейчас друг друга. Когда возможно будущее, люди обычно начинают вспоминать старое. Каждый из них просматривал свою жизнь, словно на монтажном столике старую кинопленку. А разве можно "отмотать" жизнь назад? Это ведь не пленка с мертвым изображением, это то, что было и чего никогда не будет больше. Наверное, то, что они смотрели сейчас, было киноповестью, с резкими монтажными стыками прошлого и настоящего, причем прошлое было черно-белым, а настоящее казалось им цветным, то есть истинным, единственно истинным. Мужчина и женщина смотрели друг на друга неотрывно. Лица их были недвижны - жили глаза...".
Юлиан Семёнов начинает рассуждать о том, как нечестны люди, вынудившие себя исповедовать эгоцентризм. Мол, это не бывает врожденным, это не темперамент, это приобретенное свойство характера. Эгоцентрик существует под постоянным прессом двойного гнета своего мятущегося "я", клокочущего, не выразившегося в деле, а потому болезненно самолюбивого, ранимого и обидчивого, и гнета, кажущегося гнета, со стороны всех остальных людей, которым постоянно надо казаться. Несчастные эгоцентрики лишены веры в этот мир, они живут своими представлениями о добре, справедливости, любви, которые не позволяют им принимать то, что хоть как-то отличается от тех привычных стереотипов, которые над ними довлеют. Они тиранят близких, пытаясь воссоздать стереотипную гармонию, подверстать окружающих под свои представления. Желание достигнуть идеального родило Великого Инквизитора. Дорога в ад вымощена благими намерениями, разве нет?..