Спи ко мне

Лукас Ольга

Похоже, для Рыбы и ему подобных «окраина» – явление несколько иного порядка, нежели Сибирь. Это миф о загробной жизни. Может быть, нет никаких окраин. А может быть, они только снятся столице Просвещенной Империи. Они ей снятся, а она в них верит.

Рыба выключил монитор и сдвинул его к потолку. Потом огляделся по сторонам и поместил пирамидку с гнёздами на свободную полку.

– Вот ты собрал эту хреновину, а дальше что? – тоскливо спросила Наташа. – Теперь ещё чашки лепить будешь, да?

Нарядные люди праздно прогуливались за прозрачной стеной. Это только с виду они такие беззаботные, а на самом деле каждый соблюдает строгие правила.

Рыба неторопливо вытер руки специальным жестким полотенцем, как он делал всегда после работы, снял свои смешные нарукавники и только после этого сообщил, что сегодня у него – день учебы. Он трезво оценил свой уровень, немного ужаснулся и теперь свободен. К тому же он подготовил для Наташи сюрприз. Сегодня один художник будет представлять в Галерее на набережной свою новую картину.

Они вышли из мастерской и влились в поток горожан, мирно текущий по бульварам и проспектам столицы.

– А к маме твоей когда поедем? – напомнила Наташа. – Неужели ты не хочешь найти путь от тебя ко мне?

– Очень хочу. Я поговорил с секретарём матери. Удивительно, но она уже знает, что у меня появилась какая-то особенная подруга. И потому настаивает, чтобы я непременно привёз к ней тебя. Каждое утро секретарь сообщает мне о свободных часах и минутах. Как только они совпадут…

Рыба говорил что-то ещё, но упоминание о «свободных часах и минутах» встревожило Наташу – словно она не доделала важную работу и напрочь об этом забыла. Маленький смерч возник где-то на периферии сознания. На него, как на катушку, наматывалось изображение – скоро смерч сметёт, вернее, намотает на себя весь хрупкий мир, а Наташу унесёт за тридевять земель. Почувствовав, что ноги её отрываются от земли, она обхватила Рыбу за плечи, прижалась к нему, закрыла глаза. Но даже с закрытыми глазами Наташа видела материализовавшееся воплощение своей тревоги. Смертельная воронка приближалась, но вращалась всё медленнее, как будто в ней заканчивался завод. Потом замерла и рассыпалась на крошечные цветные квадратики, которые растаяли в воздухе без следа. Тревога мало-помалу отступила. Наташа разжала руки.

– Представляешь, – стараясь говорить насмешливо и легко, сказала она, – Стоило вспомнить про работу, и меня чуть ветром не унесло.

– Я так и не понял, что ты делаешь на своей работе? – спросил Рыба. – Почему она вытворяет с тобой такие фокусы?

– Это сложно объяснить. Я чувствую, как жернова постепенно перемалывают меня, делая мукой для корпоративного пирога. И, о ужас, я сама своей работой привожу в движение эти жернова. Я продаю воздух. Даже нет. Я продаю представление о том, что воздух, которым можно дышать бесплатно, надо покупать. Ты каждый день делаешь своими руками что-то материальное. А я ничего не произвожу. Я – офисный планктон. Я только суечусь и молочу кулачонками воздух. Который потом пытаюсь кому-то продать. Когда я умру – не останется ничего полезного. Ничего, что помнило бы обо мне. От этого я особенно устаю. Потому что зачем я тогда?

– Когда я умру, надо мной можно будет насыпать курган из чашек, которые я сделал. Но я живу не для того, чтобы делать чашки, поверь.

– А для чего?

– Чтобы жить. Есть, пить, гулять, дышать, курить. Чтобы сниться тебе. Чтобы ты снилась мне.

Они свернули на тихую улицу. Чуть закопченные деревянные избушки, похожие на печки-буржуйки, торчали по обе стороны. Они стояли на кривеньких изогнутых ножках, обвитых серебристо-серым плющом, и казались одинаковыми, если бы не резьба: все дома были украшены по-своему. Как если бы собрались народные умельцы с разных концов земли, и каждый вырезал на вверенном ему строении свои национальные узоры. Наташа поманила Рыбу в заросли плюща. Серебристо-серые плотные листья скрывали от посторонних глаз уютную беседку с широкой скамьёй, обитой мягким материалом. До показа картины оставалась ещё масса времени.

Так бывает в хрупком мире: Наташа оглядывается по сторонам, видит дверь, которую раньше не замечала, открывает её и обнаруживает комнату, или просто матрас, висящий в пустоте. Она найдёт такой матрас даже в пустыне, если рядом будет Рыба.

По улице, мимо резных закопченных домов, прогуливались ни о чём не подозревающие граждане в нарядных костюмах. А тем временем в тайнике, совсем рядом с ними, в гуще серебристо-серых зарослей, сон и явь сливались в одно.

– Ну вот, теперь я готова к встрече с искусством! – объявила Наташа, помогая Рыбе освободиться из объятий плюща. Застёгивая свои крючки, он основательно запутался и чуть не остался в беседке навсегда, в качестве детали интерьера.

Они миновали квартал избушек на курьих ножках и вышли на набережную. К воде сбегали ступени, у причала стояли яхты, чем-то похожие на двухэтажные колымаги, что двигались по улицам города. Но всё-таки средства водного транспорта больше отвечали требованиям безопасности. Хорошо, что здешние жители понимают хотя бы это: лучше прослыть владельцем не самого оригинального корыта, чем уйти на дно вместе с тремя тоннами завитушек. А может быть, все самые нелепые лодки утонули, и это – естественный отбор?

– Хотел бы я знать, в каком мире останется душа наших отношений. – задумчиво произнёс Рыба.

– Почему – «останется»? – удивилась Наташа. – Что за пессимизм?

– Но ведь однажды – может быть, очень нескоро – мы умрём. И душа наших отношений будет искать воплощения.

– Брр. У вас же, вроде бы, нет никакой религии, кроме той, что художники – суть шаманы.

– Шаманы?

– В нашем мире ваших художников иногда называют шаманами. То есть наших тех, кто как ваши художники. Неважно. Так значит, вы тоже верите в души? И у вас есть свои на этот счёт теории? Или это какая-нибудь эзотерика с другого континента? Что такое для вас – душа отношений? Может быть, у нас тоже такое есть, только называется иначе.

– Душа отношений – в любом мире душа отношений. Представь, что два человека начинают общаться как-то особенно ярко – любить, уважать, ненавидеть, поклоняться. Не важен градус, не имеет значения направление. Важна взаимная избранность. И в тот момент, когда двое выделяют друг друга из толпы – зарождается душа отношений. И пока отношения живы – душа растёт и наполняется силами. Даже у отношений двух государств может быть своя душа. И у отношений двух групп людей. Но любые отношения однажды заканчиваются.