Спин
Шрифт:
— Болезнь?
— Нет, но внешние проявления болезни.
— Заразное состояние?
— Нет. Напротив, полагаю, что уникальное. Этой, с позволения сказать, болезнью могу заболеть лишь я один. Во всяком случае, на этой планете.
— Значит, это связано с Четвертым возрастом?
— В какой-то мере. Но я…
— Нет, Джейс, сначала ответь. Является ли твое теперешнее состояние прямым следствием применения того средства, которое я тебе вводил?
— Не прямым следствием, нет. Ты заблуждаешься, если так думаешь.
— Мне сейчас наплевать, кто в чем заблуждается. Кэрол
— Сказала, что у нее что-то вроде гриппа.
— У нее не грипп, Джейсон. У нее СПАССА в запущенной форме. Я провез ее две тысячи миль сквозь то, что все считают концом света, потому что она умирает и потому что есть лишь одно средство ее спасти, а теперь у меня появились сомнения и на этот счет.
Он сделал движение головой, как будто пытался отогнать что-то мешающее, и, когда я уже собирался привлечь его внимание, снова открыл рот:
— Марсианская жизнь сложнее, чем мы ее видим. Есть в их жизни определенные аспекты, которых Ван в разговорах с тобой не касался. И-Ди кое о чем догадывался. Марс далеко ушел от нас в области биотехнологии. Когда-то четвертый возраст на Марсе представлял собою именно то, что мы о нем думали: долголетие и социальная институция. Но затем произошли кое-какие изменения. Для поколения Вана Четвертый, скорее, платформа, исходное состояние для дальнейших модификаций. Это уже не просто четвертый, а четыре-один, четыре-два и так далее, в разных направлениях.
— То, что я тебе вводил…
— Ты вводил мне базовый четвертый, без всяких подпунктов.
— Но?
— Но… Я пошел дальше.
— Значит, Ван захватил на землю и другие модификации?
— Да. Цель…
— К черту цель. Ты абсолютно уверен, что страдаешь именно от модификаций, а не от начального лечения?
— Абсолютно уверен.
Я встал.
Джейсон услышал мои шаги, удаляющиеся к двери.
— Я все могу объяснить, — сказал он. — И мне понадобится твоя помощь. Позаботься о ней, Тай. Я надеюсь, что она выживет. Но имей в виду, мое время тоже ограниченно.
Марсианские медикаменты оказались там же, где я их оставил, в подвальном тайнике маленького дома. Я достал их и вернулся в «большой дом» по мокрой лужайке, под косым янтарным дождем.
Кэрол прижимала к лицу Дианы кислородную маску.
— Экономьте кислород, — сказал я. — Вряд ли мы сможем запросто добыть еще баллон.
— У нее губы посинели.
— Давайте глянем.
Кэрол отодвинулась, подпустила меня к кровати дочери. Я закрыл кран, снял маску с лица Дианы. С кислородом нужно обращаться осторожно. Он необходим для пациента с расстройством дыхания, но неумеренное его потребление тоже может вызвать проблемы, «сжечь» легкие. Я опасался, что дозировку кислорода придется увеличить из-за ухудшения состояния Дианы. Могла возникнуть нужда в искусственной вентиляции легких, но об аппарате искусственного дыхания я мог лишь мечтать.
Химию крови тоже нечем было исследовать, однако, когда я удалил маску, губы Дианы выглядели относительно нормально. Но дышала она неглубоко и часто, а открытые глаза, похоже, ничего не воспринимали.
Кэрол внимательно следила за мной, за моими манипуляциями с пыльной упаковкой марсианских пузырьков.
— Что это?
— Единственное, что может спасти ей жизнь.
— Ты уверен, Тайлер?
Я кивнул.
— Нет, ты на самом деле уверен? Ведь это то, что ты вводил Джейсону, так? Когда у него был АРС.
Отрицать бесполезно. — Да.
— Я, конечно, тридцать лет как уже не врач, но кое-что почитывала. И когда вы в последний раз сюда приехали, я поинтересовалась АРСом. И вычитала, что он неизлечим. Что нет от него чудо-средств. А если бы были, то вряд ли они подошли бы против СПАССА. Таким образом, напрашивается вывод, что ты хочешь применить что-то, связанное с этим морщинистым марсианином.
— Не спорю, Кэрол, не спорю.
— Я не рвусь с тобой спорить, я хочу, чтобы ты меня убедил. Я хочу быть уверенной, что с Дианой не случится того, что теперь стряслось с Джейсоном.
— Не случится, Кэрол, — заверил я ее, полагая, что она догадалась о невысказанном мною окончании фразы: «…надеюсь, что не случится».
Она вгляделась в мое лицо:
— А тебе ведь на нее не наплевать.
— Нет.
— Да-а, — протянула Кэрол. — Иной раз диву даешься, насколько прилипчивой может быть эта самая любовь.
Подняв шприц, я шагнул к Диане.
К полудню дом не только нагрелся, но и настолько пропитался влагой, что я не удивился бы, увидев на потолке мох и плесень. Я сидел рядом с Дианой, опасаясь ухудшения ее состояния вследствие инъекции. Меня отвлек громкий стук в наружную дверь. «Бандиты… Воры… Грабители…» — промелькнуло у меня в мозгу. Однако, когда я подбежал к лестнице, Кэрол уже благодарила какого-то плотного сложения мужчину, распрощавшегося с нею и отворачивавшегося, чтобы удалиться. Кэрол заперла дверь и повернулась ко мне:
— Это Эмиль Харди. Помнишь Эмиля Харди? У него небольшой колониальный домик на Бантам-Хилл-роуд. Он издает газету.
— Газету?
Она помахала в воздухе двумя сколотыми скрепкой листками конторского формата.
— Ночью он включает в гараже генератор, слушает радио, записывает, редактирует, печатает и разносит по соседям. Это уже второй номер. Приятно, конечно, внимание, хотя читать эту белиберду я все равно не буду.
— Можно взглянуть?
— Да пожалуйста.
Я коршуном налетел на листки и уволок их наверх.
Эмиль оказался весьма добросовестным репортером-любителем. Первую полосу его «газеты» занимали новости местного значения. Последствия кризиса в округе Колумбия и в Вирджинии, перечни зон бедствия и закрытых зон, сообщения об эвакуациях, попытках восстановления местной инфраструктуры. Я просмотрел их и дошел до сообщений несколько иного плана.
Первое касалось оценки солнечного излучения. Эксперты подтвердили, что существуют все основания надеяться на выживание человека как вида даже в теперешних тяжелых условиях. Источники не указывались, так что можно было считать эти утверждения плодом фантазии комментатора или же попыткой предотвратить развитие паники. Однако я, как и любой другой, на собственной шкуре имел возможность убедиться, что «новое солнце» ведет себя хотя и недружелюбно, однако не убивает на месте.