Спиноза Б. Избранные произведения
Шрифт:
души, вследствие которой она (по т. 26, ч. IV) стремится к познанию
вещей, не находит для себя препятствия. А потому душа сохраняет
способность образовывать ясные и отчетливые идеи и выводить их
одни из других (см. сх. 2, т. 40 и сх. т. 47, ч. II); и следовательно (по
т. 1), до тех пор мы сохраняем способность приводить состояния тела
в порядок и связь сообразно с порядком разума; что и требовалось
доказать.
С
холия. Благодаря
правильный порядок и связь мы можем достигнуть того, что нелегко
будем поддаваться дурным аффектам. Ибо (по т. 7) для того, чтобы
воспрепятствовать аффектам, приведенным в порядок и связь
сообразно с порядком разума, требуется большая сила, чем для
аффектов неопределенных и беспорядочных. Таким образом, самое
лучшее, что мы можем сделать, пока еще не имеем совершенного
познания наших аффектов, это принять правильный образ жизни или
твердые начала для нее, всегда помнить о них и постоянно
применять их в единичных случаях, часто встречающихся в жизни, дабы таким образом они широко действовали на наше воображение и
всегда были у нас наготове. Так, например, в числе правил жизни мы
поставили (см. т. 46, ч. IV с ее сх.) побеждать ненависть любовью и
великодушием, а не отплачивать за нее взаимной ненавистью.
Однако
5
97
для того, чтобы это предписание разума всегда иметь перед собой, где только оно потребуется, должно часто думать и размышлять об
обыкновенных обидах людей и о том, каким образом и каким путем
всего лучше можно отвратить их от себя посредством великодушия.
Таким путем образ обиды мы соединим с воображением такого
правила, и (по т. 18, ч. II) оно будет восставать перед нами всегда, как только нам будет нанесена обида. Если точно таким же образом
мы всегда будем иметь перед собой начало нашей истинной пользы и
блага, вытекающего из взаимной дружбы и общего единения, и, кроме того, будем помнить, что правильный образ жизни дает (по
т. 52, ч. IV) высшее душевное удовлетворение и что люди, как и все
остальное, действуют по естественной необходимости, то обида, или
ненависть, обыкновенно возникающая благодаря ей, будет занимать
в нашем воображении самую малую часть, и ее легко будет
победить. Точно так же, если гнев, обыкновенно возникающий
вследствие самых больших обид, и нельзя будет победить так же
легко, однако он все-таки будет побежден, хотя и не без некоторого
душевного колебания, гораздо в меньший срок времени, чем если мы
бы не размышляли уже об этом таким образом, — как это ясно из
т.
от страха. Именно, должно перечислять и чаще воспроизводить в
своем воображении обыкновенные в жизни опасности и способы, как
всего лучше можно избежать и победить их присутствием духа и
мужеством. Но должно заметить, что, приводя в порядок наши
мысли и образы, всегда должно обращать внимание на то, что в
каждой вещи составляет хорошую сторону, дабы таким образом
всегда определяться к действию аффектом удовольствия (по кор.
т. 63, ч. IV, и т. 59, ч. III). Если, например, кто-либо заметит, что он
слишком увлекается славой, пусть он подумает, в чем ее истинная
польза, с какой целью должно к ней стремиться и какими средствами
можно приобрести ее, а не думает о злоупотреблениях ею, о ее
пустоте, непостоянстве людей или другом в том же роде, о чем
думают только вследствие болезненного расположения духа.
Т
акими ведь мыслями более всего волнуются честолюбцы, когда они
отчаиваются достигнуть того почета, который стараются снискать, и
желают казаться муд-
5
98
рыми, изрыгая гнев. Поэтому очевидно, что всего более алчными к
славе являются те, которые наиболее кричат о злоупотреблениях ею
и о суетности мира. И это свойственно не одним честолюбцам, но
вообще всем, кому судьба враждебна, и кто бессилен духом. Так, даже нищий-скряга не перестает толковать о злоупотреблениях
деньгами и пороках богатых, через что он только сам себя мучит и
показывает другим, что он не равнодушен не только к своей
бедности, но и к чужому богатству. Точно так же и те, которые были
дурно приняты своей любовницей, думают только о непостоянстве
женщин, их лживой душе и других прославленных их пороках; но
все это они тотчас же предают забвению, как только снова будут
приняты ею. Поэтому-то тот, кто старается умерять свои аффекты и
влечения из одной только любви к свободе, должен, насколько
возможно, стараться познавать добродетели и их причины и
наполнять свой дух радостью, возникающей из истинного их
познания, всего же менее обращать внимание на людские пороки, унижать людей и забавляться ложным призраком свободы. Кто будет
тщательно наблюдать это (ибо это вовсе не трудно) и упражняться в
этом, тот в короткое время будет в состоянии направлять
большинство своих действий по предписанию разума.
Теорема 11.
Ч