Список обреченных
Шрифт:
— Женя, у вас не возникло ненависти к вашим мучителям?
— Мучителям? Это к кому? Меня не связывали, не держали за ноги и за руки. Я сам ввел препарат. И меня предупредили, что после этого жизнь медом не покажется.
— Но они вас приговорили.
— Я был виноват. И у меня была возможность избежать последствий. Я сам напросился. Не было никакой ненависти, Олег Николаевич. Было совсем другое чувство. Преодоления себя. Торжества над собой. Я научился ходить по углям.
Я проспал до полудня. Боль ушла, но слабость была жуткая, я по-прежнему ходил по стеночке. Первое, что мне надо было сделать — это написать отчет о последних сутках. Написал. Выслал им. Потом мне разрешили есть и пить. Я пошел завтракать на кухню. Контейнера с кровью в холодильнике не было.
Вечером пришло письмо от Альбицкого: «Женя, у вас очень хороший анализ крови. Вы ввели себе полную дозу. И не пили никаких обезболивающих. Многие сыплются на этом этапе. Пять штрафных баллов с вас снято. Если вы хотите остаться кандидатом в отряд исполнителей — оставайтесь. Учтите, что это может быть не последнее такое наказание.
Препарат, который вы себе ввели, называется «нейрос-д». Его широко применяют на Западе в тюрьмах для террористов. Официально он запрещен, так что правозащитники стоят на ушах. У нас, думаю, тоже применяют, против правозащитников — так что тишь да гладь. Если вас все-таки заметут и будут грозить применением «нейрос-д» — вы уже знаете, что это такое. Очень полезное знание для исполнителя, как бы цинично это ни звучало. Остаетесь?»
«Да, конечно», — ответил я. Мне хотелось ввернуть что-то вроде: «А вам не надоело спрашивать?», но я сдержался.
«Больше не грешите», — закончил Альбицкий.
— Вам хоть дали прийти в себя после нейроса?
— Вам известен этот препарат?
— Естественно. В Психологическом Центре его не применяют, конечно, но я помню несколько пациентов со следами применения. СБ развлекается. Мы возмущались каждый раз, но ни разу делу не дали хода.
— Многие после него выживают?
— Мне неизвестны случаи, чтобы кто-то умер. У СБ хватает ума не применять его к людям старше шестидесяти. Действие у него ужасное, конечно, но для здорового молодого человека он практически не опасен. У Лиги были какие-то сведения о вашем здоровье?
— Еще бы! Обходил всех врачей еще в самом начале, перед зачислением в кандидаты. Мне кажется, меня не планировали убить.
Передышку мне дали. Дней на десять. Потом пришло письмо от Андрея: «Евгений, мы обсудили Вашу кандидатуру и сочли возможным зачислить вас в отряд исполнителей с испытательным сроком три месяца. Вы еще не станете полноправным членом отряда, но ваш статус и ваши права изменятся.
Прежде всего, вы должны произнести Клятву Отречения. Текст в приложении. Просто наговорите ее на диктофон и вышлите запись нам. До этого момента вы можете задавать любые вопросы, и это не будет нарушением. И это последний раз, когда мы спрашиваем у вас согласия на что-либо. После отречения от своей воли, никто вам больше не задаст подобных вопросов. Вы передадите Лиге право на решение всех важных вопросов вашей жизни.
Это монашеский обет, пожалуй, даже серьезнее. Если вы провинитесь, вас накажут без вашего согласия, могут даже не предупредить. Хорошо подумайте, все взвесьте и внимательно прочитайте клятву прежде, чем согласиться. Это не пустые слова. Клятву легче произнести, чем нарушить. Андрей».
Клятва была не очень длинной: «Здесь и сейчас (число, месяц, год, город) я (имя, фамилия) отрекаюсь от своей воли в пользу Лиги Свободы и Справедливости. Я вверяю Лиге мою жизнь и свободу. Я передаю Лиге право на принятие решений. Я обязуюсь не заводить и не разрывать никаких связей (в том числе интимных) без разрешения Лиги. Я обязуюсь не менять место жительства, номер телефона, аккаунты в интернете без разрешения Лиги. Я обязуюсь не разглашать никакие сведения о Лиге и о моей принадлежности к ней без разрешения Лиги».
Я задал Андрею только один вопрос: «А если я захочу переехать, завести или удалить аккаунт, пригласить девушку, я могу спросить разрешения Лиги?»
«Вы будете обязаны это сделать. Без всяких штрафных баллов. Насчет девушки не особенно надейтесь. Большинство активно работающих исполнителей не имеют постоянных сексуальных партнеров. Кстати, после произнесения клятвы все штрафные баллы снимаются. У вас один оставался. Все. Чистый лист».
Я несколько раз репетировал, прежде чем произнести клятву. И дважды переписывал. Наконец, результат меня удовлетворил, и я послал его Альбицкому.
Ответ пришел быстро: «Евгений, поздравляю! Вы зачислены в отряд исполнителей. Изучите наш список и отберите из него пять-семь человек, приговоренных к смерти, с приговорами которых вы совершенно согласны. Не Гуглите! Смотрите только на нашем сайте. Там достаточно информации. Как только вы вышлите нам ваш персональный список, мы предоставим вам дополнительную информацию. Выучите их имена и обвинения, запомните внешность. Вы должны знать их в лицо. На выполнение задания — неделя. Альбицкий».
Через неделю я отобрал семерых отъявленных негодяев и послал список Альбицкому.
— Они еще живы? — спросил Олег Николаевич.
— Живы ли? Не знаю. Кстати, мне уже два дня запрещено смотреть новости. Пожалуйста, не рассказывайте мне никаких новостей, а то на меня понавешивают до черта штрафных баллов.
— Хорошо, — кивнул Олег. — Ладно, давайте ужинать и спать. Завтра продолжим разговор.
Было около десяти вечера, когда Олегу пришло письмо от Альбицкого: «Как Вам мой протеже, Олег Николаевич?»
«Отличный парень, из которого вы сделали убийцу».
«Я знаю, что вы не разделяете наших методов. Замечательный парень, которого мы сделали еще лучше».
«Не знал, что вы нейрос-д применяете».
«Довольно редко и только когда медики говорят, что это безопасно. У нас же нет системы тюрем, так что приходится использовать другие методы. Да, жестковатые. Но я уверен, что многие бы предпочли отмучиться сутки под нейрос-д, чем годами сидеть в тюрьме».
«Может быть. А какую цель вы преследовали?»
«Мы ее достигли. После этого Женя даже не пытался ничего искать, имеющего отношение к акциям Лиги. Как рукой сняло. А ведь, если бы его поиск тогда касался реальной акции, а не тренировочной, он бы поставил под удар нас всех».
«Того же самого можно было достичь, куда более гуманными методами».
«Хорошо. Я не совсем точно выразился. Кроме этого, нам надо было оценить, подходит ли нам человек, в частности, как он умеет переносить боль. Если он когда-нибудь попадет в лапы СБ, к сожалению, ему нейрос-д вколют, а не гуманные методы применят».