Список обреченных
Шрифт:
Олег дезинфицировал место укола.
— Сто евро ваши, — сказал он.
— Супер, — сказал Женя. — Теперь мне надо просто ждать, когда они в мозг закачаются?
— Да, это недолго.
Вспыхнул экран компьютера с графиком. Температура: тридцать девять, пульс: сто двадцать.
— Вы знаете, что срок работы этих модов пятнадцать лет?
— Теперь знаю, — улыбнулся Женя. — Классная вещь. Субару.
— Но через десять лет лучше новые ввести.
— Спасибо. Буду знать.
— Женя, зачем такие? Вам годовых хватит за глаза.
— Для коррекции?
— Да.
— Не знаю. Хотя предположить могу. Понимаете, я же клятву не на два-три года давал. Я отрекся от своей воли. Вообще. Навсегда. Почему моды должны быть краткосрочными?
— Женя, всем исполнителям вводят коррекционные моды?
— Не знаю, — улыбнулся он.
Тем временем компьютер звякнул, высветив результат сто процентов.
— О-кей? — спросил Женя.
— Да. Теперь два часа на картографирование. Лучше остаться здесь.
— Хорошо.
Открывать окно летом в начале шестого вечера было бессмысленно, так что Олег включил кондиционер.
Пациент спать не собирался и с любопытством наблюдал за изображением своего мозга на экране компьютера и процесс образования на нем зеленых пятен.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Олег.
— Отлично.
Температура действительно упала уже до тридцати восьми, а пульс почти нормализовался.
— Со своими пациентами в Психологическом Центре вы были также обходительны? — спросил Женя.
— Пожалуй, чуть строже. В отличие от вас, им было некуда от меня бежать.
— Плохие были карты?
— По-разному. От очень плохих до чистых.
— И что вы делали, когда карта была чистой?
— Писал в заключении, что карта чистая и психокоррекция не требуется. Кстати, чистая карта не означает, что человек святой. Это значит только, что все параметры у него в норме. Например, если вы пару раз перешли дорогу на красный свет или попробовали марихуану, карта у вас будет чистой. Я напишу, что карта чистая, но эти эпизоды в заключении упомяну.
— Если карта чистая, человека отпускают? Ну, если судья нормальный?
— Не всегда, даже если судья нормальный. Бывают идиотские законы. От них иногда больше вреда, чем от бесчестных судей. Хотя на то и судья, чтобы принимать нормальные решения, даже в ситуации законодательного идиотизма. Но таких мало. Увы! Честно говоря, я не помню случая, чтобы человека с чистой картой отпустили. В лучше случае давали условно. И это считалось большой удачей, хоть посткоррекцию не делать.
— Посткоррекцию?
— Не знаете, что это?
— Слышал, но было бы интересно услышать мнение человека, который этим занимался непосредственно.
— Есть предварительная коррекция. Ее делают по приговору суда и на основе психологического заключения до того, как виновного наказать, например, отправить в тюрьму или колонию. Это необходимая вещь. Надо делать обязательно, чтобы заключенные не портили карты друг другу. К сожалению, бывает, что этим успешно занимается администрация. Лучший способ испортить человеку карту — это поступить с ним несправедливо. Тогда приходится делать посткоррекцию.
— Часто?
— К сожалению, да. Хотя если человек пришел с чистой картой, процентов шестьдесят вероятности, что она такой и останется. Откорректированную карту испортить легче.
— А оно нужно вообще наказание, если есть психокоррекция?
— Оно нужно обществу, чтобы предостеречь других. И оно нужно пациенту, поскольку после психокоррекции у него возникает острое чувство вины, даже если до этого его не было. Это нормально. Уже здоровая психика входит в противоречие с прошлыми нездоровыми поступками. Человек начинает осуждать себя и возникает потребность в искуплении.
— А если ее нет?
— Это симптом нездоровой психики. После психокоррекции такого не бывает.
— А если была чистая карта?
— Тогда конечно. Женя, у вас чистой карты не будет. У вас будет терроризм.
— Знаете, у Альбицкого есть программная статья, она на сайте выложена «Почему мы не террористы».
— Да? И как он это аргументирует?
— Если кратко, то террористы запугивают общество и создают в нем напряженность. Лига Свободы и Справедливости — это система правосудия в стране, где правосудия нет. Откуда очевидно, что деятельность ЛСиС снижает напряженность в обществе, поскольку дает ему надежду на защиту и справедливость.
— Вы тоже запугиваете общество.
— Не более, чем закон. И не общество, а только отдельных его представителей. Не самых лучших. Чтобы схлопотать у нас смертный приговор, надо очень постараться.
— В вашем списке есть люди, чья вина — это только коррупция. В законе нет за это смертной казни.
— А они и живы. Ни одному пока приговор не привели в исполнение.
— За осуждение заведомо невиновного тоже нет смертной казни. До десяти лет, по-моему.
— Вот, вы даже не знаете точно. Хоть одного такого судью встречали в ПсиЦентре?
— Нет, к сожалению. Статья практически не применяется.
— Угу. Потому что системы правосудия нет. Есть система кривосудия.
— Вы во многом правы, Женя. Но это не оправдание для убийств.
— Посмотрим, что он там нароет, — Женя указал глазами на биопрограммер. — Я, кстати, ему не мешаю своей болтовней?
— Нет, определенные участки нейронной сети всегда нестабильны. Скажем так, процессор и оперативная память.
Близился вечер. Солнце клонилось к закату, окрашивая оранжевым кромку облаков. Вскоре стало прохладнее, и Олег выключил кондиционер и открыл окно.