Сплетающий души
Шрифт:
Мои кости ныли. Холодный сквозняк заставил меня содрогнуться. Когда я спал в последний раз? В глаза мои словно песку насыпали, я потер их, и на миг свет в комнате дрогнул, смазав лица и цвета… красный… зеленый. Я вздрогнул, когда Устель возложил холодные костлявые пальцы мне на голову.
— Тот ли это, кого провозгласил ты, Д'Натель? — Голос старого чародея дрогнул, преисполненный горечи. — Тот ли, кто будет владеть мечом и силой Д'Арната, кому станут доступны все сокровенные тайны дар'нети? Тот ли это человек, кому ты доверишь судьбу миров?
Даже отупев от усталости, я был уверен, что это точно и правильно.
— Это Вен'Дар, мой друг, мой брат, мой наследник.
Но как только я произнес это, отдавая будущее Гондеи и Моста в его руки, я уловил изъян в образе, задержавшемся в моем сознании. Да, это Вен'Дар, его отвага в бою, его неколебимая преданность справедливости и истине. Достойнейший во всех отношениях. И все же за этим образом, скрываясь среди всего, что я ожидал увидеть, мелькало… что? Тень. Шрам. Чужак. Вспышка золота, просверк рубинов, аметистов, бело-голубых алмазов… и знакомый ужас…
— Нет! — Я оттолкнул руку Устеля и вскочил на ноги, оборачиваясь, чтобы увидеть, как глаза Вен'Дара становятся ледяными, а улыбка — жестокой.
— Сначала друг, потом брат, потом наследник. У меня голова кружится от такого поворота. Я-то полагал, что, для начала, я твой наследник. Родич, конечно, но не брат. И никогда не друг. Особенно когда не знает того, что ты знаешь. Скажи им, кто я, государь мой принц. Скажи им, кто станет править Авонаром через три удара сердца, когда их безумный принц упадет замертво на пол. Назови мое имя, и пусть они содрогнутся и проклянут твою неудачу.
Невозможно, но ошибки быть не могло.
— Герик!
— Нет-нет, мой добрый отец. Зови меня Диете.
Глава 31
Барейль дал мне квадратное зеркало, сквозь которое, благодаря каким-то чарам, я видела утренние события, оставаясь при этом в укрытии. Я следила за ритуалом все с той же возросшей надеждой, которую ощутила, когда проснулась и увидела розу Кейрона.
«… Сыграла ту роль, которую, кроме тебя, никто не смог бы сыграть. Следуй Пути…»
Что он имел в виду? Он думал, что я пойму. Он спешил, время поджимало. Но в послании я сообщила ему, что поняла его замысел или, по крайней мере, его последствия, и он пришел сказать мне — что? Хрупкая надежда не давала душе разорваться, но отчаяние неутомимо терзало меня.
Единственно, чем порадовало утро, в приемной нашли Паоло. Но, не успев рассказать мне, где он был после Калле Рейн, он бросился на поиски пропавшей Роксаны в надежде, что она просто прячется и покажется, как только увидит знакомое лицо.
А потом ритуал нарушился…
— Нет!
Яростный крик Кейрона заставил меня взвиться на ноги, поднеся волшебное зеркало еще ближе к лицу. Но было невозможно что-то разглядеть в хаосе, охватившем зал совета.
Как Герик
Крики и проклятия. Безошибочно узнаваемый лязг скрещенных мечей. Пока я пыталась что-нибудь рассмотреть, дверь приемной распахнулась и несколько дар'нети выбежали из нее, напомнив мне, что хаос разразился всего в нескольких шагах от меня.
— Прикройте лицо, сударыня, — прошептал Барейль, когда первая кучка беглецов исчезла за наружной дверью и из зала совета начали появляться следующие. — Вероятно, нам следует бежать.
«… Сыграла ту роль… следуй Пути…»
Следовать Пути означало принять все, что бы ни происходило, и считать это частью какого-то большого вселенского замысла. Но я никогда не была способна мириться с происходящим, пока не убеждалась, что оно происходит во благо. На это нужно время, а события разворачивались слишком быстро. Но конечно, у Кейрона было и того меньше времени, чтобы выяснить истинную подоплеку этих событий, и кроме того, он не всегда мог совладать со своими реакциями — особенно когда чувства Д'Нателя накладывались на его собственные. Не этого ли он хотел от меня? Оставаться рядом с ним, что бы ни произошло? Наблюдать и слушать, как бы мучительно ни разворачивались события? Искать правду и держаться ее?
— Нет, Барейль. Думаю, мне нужно остаться здесь.
Я стала проталкиваться сквозь напуганную толпу в зал совета. К тому времени, как я вошла туда, в помещении оставалось лишь несколько зрителей: трое Наставников, таинственный Мен'Тор и четыре или пять человек в строгом военном платье, которые, как сообразила я, были боевыми офицерами Кейрона, обязанными подолгу чести быть рядом со своим принцем. Герика нигде не было видно. Зато Кейрон и Вен'Дар скрестили мечи, и рукав Вен'Дара уже был залит кровью после их первого обмена ударами. И я наконец поняла…
— Назад! — крикнул Кейрон одному из дар'нети, который шагнул вперед с обнаженным мечом, готовый вступить в бой. — Он мой!
Помощь ему не требовалась. Он уже вынудил Вен'Дара уйти в глухую защиту. Кейрон — Д'Натель — был непревзойденным бойцом. А Герик — хотя он в детстве и мечтал стать мастером фехтования и тренировался, не жалея сил, с лучшими мастерами Зев'На — четыре года не прикасался к оружию.
Вен'Дар развернулся и с силой отразил выпад Кейрона. Тот даже не шелохнулся. Вен'Дар нанес еще удар. И еще. Но Кейрон словно ждал, когда назойливая муха наконец сядет, чтобы прихлопнуть ее рукой.
Мне хотелось кричать в смятении. Если Герик и в самом деле овладел телом Вен'Дара, вынуждая Кейрона убить Наставника, сам бог Вазрин не смог бы сохранить жизнь нашему сыну. Если Герик оставит тело Вен'Дара прежде, чем тот умрет, Кейрон тут же бросится в дворцовую темницу и зарубит его. Если он не покинет тело вовремя, то окажется в ловушке и погибнет вместе с ним. Зачем Герику бросать Кейрону вызов, понимая, что это верный путь к его собственной смерти? Определенно, им управляли лорды. Но с какой целью?