Сплетение песен и чувств
Шрифт:
Все это было для него удивительным даже в большей степени, чем знакомство с Аней в цеху и их встреча на набережной. Он больше не вспоминал об Алине – она исчезла из его жизни окончательно, бесследно, и даже если бы и предпринимала какие-нибудь попытки вернуться, он не позволил бы ей подойти к себе даже на десять метров. А Аня – она никогда не упрекала его за прежние отношения, как это делают многие девушки ее возраста, стараясь прибрать парня к рукам и как-то им манипулировать. «Прошлое – оно и есть прошлое» – любила повторять
Как-то в конце зимы, в субботу, Артём вернулся из автосервиса грязный и уставший, положил на тумбочку у кровати тысячу рублей, долго отмывался от копоти и черной автомобильной смазки, а на следующий день слег с простудой.
– Ну и зачем ты мучаешь себя этой халтурой, скажи? – Аня сидела рядом с ним на постели, поджав под себя ноги, и внимательно смотрела на градусник, – Тридцать восемь, Тёма, тридцать восемь.
– Простудился, с кем не бывает.
– Тёма, ты как будто специально это простуду искал. Мало того, что весь перепачкался, дышал бензином, в конце концов убил на эту работу целый день, а теперь убьешь неделю, чтобы поправиться – так еще и заработок, Тём, очень мал для такой работы.
– Не так уж и мал – ворчал Артём. – Тысяча – это все-таки деньги, они не валяются где попало.
Аня встряхнула градусник и заставила Артёма поставить его еще раз.
– Понимаешь, это не дело. Помнишь, что тебе сказал мой папа? Он готов платить тебе за то, что ты мне помогаешь по хозяйству и содержать квартиру, чтобы не нужно было никого нанимать хотя бы для того, чтобы помыть окна. А ты гоняешься за деньгами по старой памяти.
– И что?
– А ничего, Тёмочка. Пообещай, что не будешь больше так делать, хорошо?
– Ну, мне же надо где-то подрабатывать! – застонал Артём. – Не могу я на твоей шее сидеть и что-то требовать. Да, я благодарен твоему папе и тебе за все. Но и я сам должен что-то зарабатывать, иначе обленюсь, буду валяться дома перед телевизором, портить воздух и пить пиво.
Аня рассмеялась, а за ней и Артём, он поперхнулся и закашлялся.
Смеяться было больно, сильно отекло горло и был заложен нос.
– Ты настаиваешь?
– Да, настаиваю! – Аня повысила голос.
– Ну, не надо так кричать, голова же болит. Слушай, доставай-ка этот градусник, надоело уже, сижу с ним, как дурак, по второму разу измеряю. Ну, сколько?
Аня ловко выхватила градусник из подмышки и снова накрыла Артёма одеялом.
– Тридцать восемь и две.
– Ой, спаси меня, моя медсестричка, сделай мне хорошо! – Артём притворился, что бредит и закатывает глаза.
– Сделаю, сейчас клизму тебе сделаю, тепленькую, согревающую, ой как будет хорошо! Стонать будешь от удовольствия!
– Я вообще-то другое удовольствие имел в виду! – обиделся Артём.
– Нет, Тёма, в таком состоянии тебе сексом заниматься точно нельзя! Мало того, что меня, свою любимую медсестричку, заразишь своими соплями, так еще и с температурой ты. Нельзя.
Аня прочла целую лекцию о том, как нужно лечить простуду, соблюдать постельный режим и ограничить физические нагрузки.
– Ох, а что вообще можно? Работать нельзя, сексом заниматься нельзя. Не жизнь, а катастрофа какая-то!
– Никакая не катастрофа, – Аня снова стала строгой. – Потерпишь недельку.
Артём застонал и заерзал, в диване что-то заскрипело и треснуло.
– Ну ладно, не недельку, пару дней, а если сейчас сломаешь диван, то терпеть будешь до тех пор, пока мы не купим новый.
Артём отвернулся к стене и почти сразу уснул. Ему снилось что-то странное, будто бы он в общежитии, Аня живет там вместе с ним, им не дают покоя соседи по комнате и баба Даша, которая почему-то грозится заявить на них куда следует. А куда это – куда следует? Артём проснулся в поту, и как ему показалось, даже что-то закричал в момент пробуждения.
Аня спокойно сидела за столом – перед ней был ноутбук, в ушах наушники. Она кому-то что-то писала, потом получала ответ, читала его, улыбалась, снова отвечала. Она не видела, что Артём проснулся и наблюдает за ней. «Светло, значит, еще не поздно – думал Артём. – Сколько я проспал? Как болит голова!»
– Ну, проснулся? – Аня заметила, что Артём шевелится и пытается привлечь ее внимание. – Как ты? Живой?
– Живой, голова очень болит – вздохнул Артём.
– Ничего, сейчас напою тебя чаем, таблетку дам. Еще минут десять и сама бы тебя разбудила, таблетки-то от температуры на ночь принимать нельзя.
– Ага – согласился Артём.
– И никуда я тебя завтра не пущу! Понял? Дома полежишь, и вторник, наверное, тоже.
– Ага – снова простонал Артём.
– И смотри у меня! Не будешь слушаться – отшлепаю!
– Ага – Артём уже умирал со смеху.
«С ума сойти! Я ли это? Я болею, а за мной ухаживает самая классная девушка на свете! Что это за мысли? Может, просто температура? Да нет, это счастье. Она такая красивая, такая классная, такая бесподобная. Как хорошо, что устроился тогда поработать на хладокомбинат! А теперь она ворчит, мол, не пустит меня никуда работать. Ревнует, наверное, вдруг я с кем-то еще познакомлюсь там. А я и не собираюсь. Хотя, может совсем и не думает она так. Заботится ведь обо мне, переживает…».
– Тёма, ау! Не спи, сделай глоток чая и прими таблетку, потом чай пей маленькими глотками.
Артём повиновался. Таблетка была ужасно горькой, он с трудом ее проглотил, а чай – приторно-сладким с тошнотворным привкусом.
– Ты лицо-то не криви, там ягоды шиповника заварены. Пей-пей, ничего плохого с тобой не станет, это тебе не в автосервисе вкалывать! Кстати, Тём, мне тут подруга написала, есть работенка, мне кажется, она тебя заинтересует. Правда, противная, но поможет нам здорово сэкономить.