Сплит

Солсбери Дж. Б.

— Ничего, если я оставлю кое-что для мистера Дженнингса на его столе?

— Конечно, — я двигаюсь к кабинету своего отца. — Оставь здесь.

Он кивает, затем тащится в кабинет, где должен оставить что-то маленькое. Когда он сюда заходит, я ничего не замечаю в его руках. Парень проходит мимо меня, направляясь к входной двери и потирая затылок.

Может быть, это его таинственное поведение или тот факт, что мы разделяем общую потерю, но я не готова смотреть, как он уходит.

— Что это? — выпаливаю вопрос, радуясь, когда он останавливается прямо перед дверью.

—

Что? — он поворачивается ко мне, и моё сердце безрассудно колотится в груди.

— Что ты оставил? Просто, понимаешь, чтобы я могла сказать Нэшу.

«Чётко, Шайен».

Похоже, он ошеломлён.

— Макет.

— Макет чего?

Его челюсть напрягается, как будто мои вопросы доставляют дискомфорт, и я пытаюсь понять, кажется ли моё ничем не обоснованное желание узнать о нём больше раздражающим и надоедливым.

Скрип грузовика, поднимающего пыль, проникает в офис. Я выглядываю из окна в тот момент, как папа высовывается со стороны водителя.

— Похоже, ты сможешь передать его сам, — я возвращаюсь к картотеке, так как тяжёлые шаги моего отца достигают порога.

Лукас

Она — дочь Нэша.

И я видел её голой!

Даже представлял себя с ней голой.

Это неправильно.

Я прочищаю горло и заставляю себя дышать, несмотря на желание бежать. Офис немаленький, но эта девушка будто захватывает весь воздух в комнате. Её присутствие нервирует меня, взгляд потрясающих голубых глаз невозможно удержать, и то, как она наклоняет голову, чтобы рассмотреть меня, ощущается так, словно она может заглянуть мне в душу. Настойчивая и наглая, полная противоположность девушки, которую я видел прошлой ночью. Та девушка была уязвима как физически, так и эмоционально, и сила, которую я вижу в ней теперь, колет мою кожу. Если бы я был более сильным человеком, то признался бы в том, что видел, извинился за вторжение в её личный момент. Но я не такой.

— Лукас, — взгляд мистера Дженнингса движется по всему пространству, и я понимаю, что у его дочери точно такие же глаза, но в то же время у него они устрашающие, а у неё — пытливые.

— Ух ты, посмотри на это место, — он рассматривает брюнетку со злобной ухмылкой, и она закатывает глаза. — Снова видно стол.

— Четыре года университета, и я перекладываю бумажки, — она сердится и запихивает файл в ящик с достаточной силой, чтобы смять страницы.

Его губы дёргаются, как только он переводит взгляд на меня.

— Я полагаю, вы познакомились с моей дочерью, Шай.

Интересное имя для девушки, потому что она какая угодно, но не скромная.

— Да, сэр, мы познакомились, — я снимаю кепку и киваю.

— Шай, это Лукас, — мистер Дженнингс указывает на меня, и её глаза движутся вслед.

— Лукас, — она произносит моё имя, будто пробует его на языке.

Мой пульс чувствуется на шее. Мне нужно скрыться от неё, от чувств, которые вызывает её присутствие.

— Я оставил макет на вашем столе, — делаю шаг к двери.

— Охренеть, — его брови поднимаются. — Уже готово? —

он не дожидается моего ответа, вместо этого отправляется на несколько метров назад к себе в кабинет и возвращается с моим эскизом в руке. Разворачивает и изучает страницу. — Иисусе, сынок… это хорошо.

Грудь надувается от гордости, и я приковываю взгляд к полу, чтобы скрыть свою улыбку.

— Спасибо, сэр.

— Что это? — лёгкие шаги Шайен движутся по комнате. — Срань Господня…

— Шай, ты можешь хоть день обойтись без ругательств? — разочарование в его голосе призывает взглянуть на неё в надежде увидеть знакомое выражение уныния, которое испытывает каждый ребёнок, когда над ним глумится родитель, но она кажется спокойной. Даже уверенной.

— Я всего лишь сказала, что это крутое дерьмо, папа, — она закусывает свои полные губы, словно борется с улыбкой, пока отец игнорирует её.

Смело. Я был бы слишком напуган, чтобы огрызаться такому человеку, как мистер Дженнингс.

— Хорошая работа, Лукас, — он отряхивает файл с вложенными в него листами. — Будет здорово смотреться в деревянном виде.

Пытливый взгляд его дочери устремляется ко мне, и моя грудная клетка сжимается.

— Дерево? Ты вырезаешь это из дерева?

— Да, мэм.

— Шайен, — её глаза сужаются.

— Шайен, — моя шея становится тёплой. Я пытаюсь опустить взгляд, но он притягивается к ней какой-то магнитной силой.

Стены будто приближаются к нам, воздух вокруг становится слишком густым для дыхания. Та же самая потребность с прошлой ночи пробуждается глубоко внутри меня. Она новая и такая запретная, что вызывает тошноту и возбуждение в равной степени.

Её щёки розовеют, что выделяется на фоне оливковой кожи, и я снова задумываюсь, как бы она ощущалась на моей руке, груди, губах. Эта мысль вызывает образы, которые отдаются в передней части моих джинсов.

Я моргаю, разрывая нашу связь, и с глубоким вздохом отступаю.

— Я лучше пойду, — шепчу я и киваю перед тем, как отвернуться.

Мой живот бушует с оттенком сожаления из-за резкого побега, но мне, выбитому из колеи, нужно немного пространства. Больше воздуха. Очистить голову.

За пару месяцев моего здесь нахождения, мне удается держать эмоции под контролем, а Шайен Дженнингс угрожает разрушить всё, что я так усердно создаю. Эта стабильность и уверенность, которые она излучает, не соответствуют той женщине в реке прошлой ночью. Я отбрасываю мысли о ней и решаю больше к ним не возвращаться. Но моя голова борется с одним вопросом, который я, похоже, не могу отпустить.

Что заставляет такую сильную женщину плакать, голой в реке, одной среди ночи? Меня тянет в два противоположных направления.

Отчасти я хочу удрать.

Но другая часть меня хочет узнать больше.

Шайен

Я смотрю, как Лукас отступает, практически убегая к своему грузовику.

— Я что-то не так сказала?

Мой отец отрывает взгляд от макета и следит за моим.

— Не-а. Не беспокойся о нём. Он скрытный. Думаю, это фишка художника. Не воспринимай на свой счёт.