Сплоченность
Шрифт:
Был предвечерний час. Красноватые лучи солнца, дробясь, падали из-за башен и дворцов, словно из-за каких-то огромных скал. Длинные косые тени пересекали тротуар и мостовую, упираясь своими концами в строения. Побуревшие деревья сквера тихо покачивались на ветру, роняя желтые листья. Все здесь было таким, как и раньше, до войны. Такие же тенистые деревья и та же набережная с высоким парапетом, те же кремлевские стены с устремленными в небо башнями. Таким он видел этот уголок в мирные дни, таким он оставался в его памяти в дни лесной партизанской жизни.
Он прошел вдоль набережной, возле собора Василия Блаженного
Камлюк долго еще бродил по площади, осматривая башни и стены Кремля, гранитный монумент мавзолея, — все, что составляло ее ансамбль. «Сколько раз за время подполья я мысленно переносился сюда! — думал он. — И в минуты радости, и в минуты печали. И каждый раз это прибавляло мне новые силы».
На город опустились сумерки, и Камлюк медленно направился к гостинице.
Придя в номер, он посмотрел на часы и торопливо включил радио. Развернув на столе свою походную карту, он внимательно слушал диктора. Передавались приказы Верховного Главнокомандующего. Один приказ, второй, третий… Советская Армия на всех фронтах успешно продолжала свое наступление. Она подходила к берегам Днепра на Украине, вступила в восточные районы Белоруссии. «Ого, что творится! — воскликнул про себя Камлюк, прослушав приказы. — Скорее надо возвращаться на Калиновщину, а то многое прозеваю».
В это время зазвонил телефон. Камлюк подошел к нему и снял трубку.
— Где ты бродишь, Кузьма Михайлович? — услышал он голос Гарнака. — Я уже звонил тебе, у меня к тебе куча дел.
— Ну-ну, давай, дорогой.
— Во-первых, насчет отлета. В час ночи надо быть на аэродроме. Дальше. Как ты и просил, я заказал телефонный разговор с твоей женой, через час будь здесь у аппарата. Приехать она не успеет.
— Спасибо, дорогой.
— Следующее известие: Струшня только что прислал радиограмму.
— Что там?
— Много новостей, сам прочитаешь. Радиограмма, надо сказать, тревожная… И последнее к тебе: тут вот у меня в штабе сидят мать и отец Платона Смирнова, хотят с тобой поговорить.
— Ого, сколько ты мне дел подготовил! — проговорил Камлюк. — С чего же мне начинать?
— Приезжай ко мне сюда и начинай действовать.
— Ну что ж, сейчас буду.
Камлюк повесил трубку и начал собираться в штаб.
8
Он сидел в самолете и, уже освоившись с шумом моторов, думал о Калиновке, о согнанных гитлеровцами в лагерь двух тысячах людей района, о попавшем в плен Сергее Поддубном, о Наде Яроцкой. С тех пор как он в Центральном штабе прочитал печальную радиограмму Струшни, мысли об этом не выходят у него из головы.
«Неблагополучно, Кузьма, у тебя в доме, неблагополучно, — вздыхая, говорил он себе. — В неволе люди, с которыми ты пережил немало радостей, вместе строил и вместе воевал…»
Вспомнил совещание у Пантелеенко. Там говорилось, что спасение населения от угона в фашистское рабство и от уничтожения — одна из важнейших
«Да, задача ясная, но как спасти тех, кто томится сейчас в Калиновке?.. Если гитлеровцы будут гнать их к железной дороге, можно ударить из засады… А если они решат ликвидировать всех там, в городе?.. Нет, все эти гадания ни к чему не приведут. Надо сначала разведать намерения врага, а тогда уже составлять планы», — думал он, но мысли все наплывали и наплывали, не давали покоя, и остановить их он не мог.
«Если б разгромить гарнизон города, были бы спасены Сергей и Надя… И как они попали в их руки? В особенности Сергей. Опять, наверно, погорячился, пошел на ненужный риск… И Струшня тоже хорош: прислал не сообщение, а головоломку, ни одной подробности. Вот и гадай, пока не прилетишь на место и не узнаешь всего… А каково там Сергею?.. Допросы, пытки… Держись, дорогой, мы постараемся тебе помочь, но ты держись».
Камлюк вздохнул, вынул из кармана фонарик и посмотрел на часы. Прикинув время, решил, что скоро должна уже быть линия фронта. По его расчетам, самолет пролетал последние километры над Смоленщиной.
«Скоро и дома, — думал он. — Сколько там сейчас волнений и забот, сколько разговоров о Сергее и Наде, о Калиновке… Нужно подготовить район к встрече фронта, Советской Армии. Многое надо сделать и для того, чтобы в районе быстро и дружно начались восстановительные работы… И вот прибавилось еще и это… Ну что ж, на войне как на войне. Придется напрячь силы и решать все задачи одновременно… Надо наступать на Калиновку. Разгромим гарнизон, и сразу разрешим почти все наши задачи. И согнанных туда людей освободим, и Советской Армии поможем и убережем наши богатства от вывоза в Германию. Да, только наступать на гарнизон! Но вопрос — насколько он велик? Под силу ли партизанам эта задача? — Камлюк переменил положение и поежился. — Холодней что-то стало. Должно быть, летчик перед фронтом набирает высоту…»
Он придвинулся к окну и стал вглядываться в черноту ночи. Некоторое время ничего не было видно, но вдруг внизу, впереди самолета, блеснули полосы огня. Над землей одна за другой вспыхивали ракеты, проносились снопы трассирующих пуль. На линии обороны противника в нескольких местах видны были пожары. Глядя вниз, Камлюк подумал: «Вот где наша армия. Завтра она уже может быть на Калиновщине».
Скоро фронтовые огни скрылись, кругом снова разлилась тьма. Но вдруг ее разорвали столбы света — это в небе замелькали прожекторы. Один из них скользнул по окнам самолета, в тот же миг тьму прошили струи трассирующих пуль. Но самолет летел так спокойно, как будто ему не угрожала никакая опасность. «Ну и выдержка у этих летчиков!» — подумал Камлюк, когда самолет выбрался из опасной зоны.
Внизу простирались земли восточных районов Белоруссии. Хоть их сейчас и не было видно, но Камлюк хорошо представлял их себе: перед его глазами вставали леса и кустарники, луга и болота. Да и как ему не представлять их себе, когда с ними столько связано, когда он изъездил их вдоль и поперек. И, словно надеясь разглядеть сквозь темноту эти знакомые, дорогие места, он не отрывал взгляда от земли. Рядом с ним, выйдя из пилотской кабины, присел бортмеханик. Видимо утомленный третьим в эту ночь полетом за ранеными, бортмеханик часто поглядывал на свои часы со светящимися стрелками — скоро ли приземляться?