Спорная антипатия
Шрифт:
– Эй, я не хочу целый месяц ходить с ирокезом под всеобщие ненавистные взгляды, - это он сказал как можно тише, подавшись к Узумаки и уперев локти в колени, тяжело вздохнув. Узумаки глядел на него как на ошпаренного. Учиху чего, пыльным мешком по голове, что ли, огрели?
– Я-то хожу, - как само собой разумеющееся заметил он, пожав плечами.
Для Наруто было привычным сносить такие взгляды на себе. Это лишь означало то, что он не такой, как все, что все те, кто его окружает, не более чем пустышки. Обычный пустоцвет, у которого внутри только кости и мясо. Внутри такого пустоцвета нет ничего, что могло бы заинтересовать такого, как Наруто, например. Такие люди не имеют никаких понятий о том, что такое нравственность, мораль, в чём смысл жизни, как нужно прожить жизнь, чтобы потом рассказывать внукам, отчего они бы с удивлением
– Ты привык! – развёл руками Учиха, отклонившись на спинку своего сидения. Наруто засмеялся, отмахнувшись. Причины такого хриплого смеха Саске не понимал, просто вздёрнул тонкую бровь, ожидая, когда Узумаки успокоится.
– И ты привыкнешь через пару дней! – пообещал он, всё так же отмахиваясь от Учихи и продолжая хохотать.
Наверное, в этом была доля правды. Мы всегда к чему-то привыкаем. Мы привыкаем к новой одежде, которая, быть может, нам не совсем нравится. Кто-то привыкает к рабочему внешнему виду – строгому костюму, который он никогда не носил и просто отвергает. Кто-то может привыкнуть к тому, что рядом нет человека, который сможет просто обнять, пообещать, что всё будет хорошо, и помолчать. Иногда можно привыкнуть к тишине, а можно привыкнуть к голосу того, кто находится рядом: тихому, ровному, спокойному и бархатному, который никогда не скажет грубые слова.
Саске задумался, подперев голову рукой и низко опустив густые чёрные ресницы. Стань он панком на месяц – всё изменится. Просто кардинально поменяется отношение окружающих к нему, а все те девушки, которые знали Учиху – и, кстати, номера которых Саске хранит в своём телефоне по сей день на всякий случай, пусть они и донимают его звонками чуть ли не ежедневно, – и вполне тепло общались с ним (разумеется, не без надежды на то, что он обратит на них внимание), станут его презирать и практически ненавидеть. Что это значит: был красивый молодой человек, перспективный и креативный, и тут на его месте появляется представитель субкультуры панков, у которого в ушах всегда играет тяжёлая музыка, который всегда с ветерком катается на машине, который всегда может сказать грубость, если его внешний вид посчитают неприемлемым. Такое практически не могло уложиться в черноволосой голове Саске… но раз уж он должен Узумаки – да ещё и сполна! – то долг нужно отдавать… а Учиха был не просто совестливым человеком, но ещё и честным, потому от долга уйти точно не мог.
– В долгах как в шелках, - прыснул Узумаки, и Саске виновато улыбнулся, потрепав волосы на затылке по привычке, выработанной с детства. Наруто понимал состояние Саске, ведь за один вечер превратиться в панка – это не так уж и легко, а решиться на такой непростой шаг так и вовсе тяжеловато. Он тяжело вздохнул, и в его глазах уже не было намёка на насмешку или язвительность в сторону Учихи: - Я всё понимаю, Учиха, но деньги ты мне должен. Раз нечем расплачиваться и налички – пф-ф, нема! – тут он развёл руками, сочувственно кивнув головой, - то выполнишь это желание.
Саске уже хотел было задать давно волнующий его вопрос: «Я похож на психа?» Однако Узумаки решил иначе и принял молчание Учихи за согласие, а потому, схватив его за рукав футболки, поднялся с места, звеня многочисленными цепями, прикреплёнными к джинсам, и потащил за собой с таким видом, как будто бы Саске сам пожелал стать панком и горячо изъявил об этом желании. Наруто действительно был горд, а потому вздёрнул свой конопатый нос, прикрыв глаза, и наконец отпустил Учиху, подумав, что тот и сам в состоянии дойти до тату-салона, принадлежащего Наруто, – главное, чтобы не сбежал.
– Приведём тебя в порядок, - приговаривал Узумаки всё это время, косясь на Саске и как бы отмечая, куда стоит поместить пирсинг, татуировки и прочие атрибуты в виде цепей и напульсников.
Но самым большим желанием Узумаки было сделать своему другу ирокез. Почему-то – он и сам не знал причины – его одолевали странные эмоции, зародившиеся внутри. Наруто всегда ощущал себя творцом, который пишет на женских и мужских телах то, что хотят их владельцы, а самое главное, что в любом месте. Ему нравилось выводить какие-то причудливые узоры, фигуры и рисунки, старательно высовывая кончик языка и при этом желая, чтобы его ни в коем случае не отвлекали от такой важной и трудоёмкой работы. Ведь один лишний штрих в сторону, например, какой-нибудь родинки – и вся работа пойдёт насмарку, будет испорчена и больше никому не нужна. Тогда этот малейший штрих испортит всё представление о владельце тату, сделав его в глазах окружающих неаккуратным, неосторожным и грузным. Однако сейчас Наруто не задумывался ни о татуировках, ни о пирсинге, который тоже мог с лёгкостью сделать любому человеку независимо от того, мочка уха это, пупок или бровь, ни о многочисленных футболках с агитационными надписями – главной мыслью был ирокез на голове Учихи, и Наруто уже задумывался о том, в какой цвет его покрасить и какой формы сделать. В общем, проявлял обычную человеческую фантазию в таком необычном ремесле.
Саске то и дело вздыхал, осматривался по сторонам с взглядом «как бы чего не случилось», испытывал внутреннее волнение и какой-то неукротимый страх. Ему было практически всё равно, что о нём будут говорить люди… практически. Ему уже хватало того, что многие осуждали дружбу молодого перспективного человека, да ещё и такого красивого, с панком, которого практически все нормальные люди (за исключением Саске) отвергали. Он опустил глаза, покосившись на Наруто и подумав: а почему бы и нет? Может, стоит доказать миру, что эти люди, представителем которых он скоро будет являться, не так уж и плохи? Может, стоит снять с мира розовые очки и доказать, что панки способны на хорошие поступки, манеры и обращение со всеми людьми вокруг? Учиха не хотел задумываться о том, что этот эксперимент может провалиться, – вряд ли даже какая-нибудь старушка даст ему руку, чтобы он перевёл её через дорогу, побудимый жалостью и добротой к ней.
– Ох, Учиха, сделаю из тебя такого красавца… - внезапно оборвал мысли Учихи Наруто, потерев широкие ладони друг о друга, слегка согнувшись, напоминая Учихе злого гения-экспериментатора из мультиков, предназначенных для детей. А что, если всё пойдёт не так? Что, если Наруто просто решил над ним посмеяться, а сделает ему вместо ирокеза… ну, например, что-то более пугающее и экстравагантное.
– Не уверен… - вздохнул Саске, и это его предположение было, наверное, самым правильным. Он тут идёт и думает о том, как может изменить мир и представление окружающих о субкультуре панков, в то время как Наруто предполагает, какой ирокез ему сделать и в какой форме. Смешно!
– А ты не сомневайся, - пожал плечами Узумаки, хотя Саске отчётливо видел, что Наруто даже слегка обиделся.
Быть может, ему не стоило об этом говорить хотя бы вслух… тут же от Узумаки как будто бы отлегло, и он снова стал широко улыбаться, идя с Саске под всеобщие взгляды окружающих к своему тату-салону. Наруто казался ярким пятном на фоне серости всей урбанизированной массы. Этот город не просто давил на людей – он не давал их тайным, закрытым на замок мечтам сбыться. Он отбирал надежду, он не давал шанс людям сделать то, что они хотят, и каждый жил словно в закрытой клетке. Любой взгляд, любое прикосновение, даже в общественном транспорте по чистой случайности, любой звук, исходящий от кого-то постороннего, отдавался в глазах людей страхом, даже затравленностью. Город забирал всю силу, и были лишь некоторые, кто мог выжить.
До тату-салона они добрались на удивление быстро. Это был не самый благополучный район города – в каком-то месте лежали шприцы, особенно в закоулках между домами, но Наруто как будто бы не обращал на это внимания. Кругом были высотные дома, где-то магазин с уже потухшей вывеской, которая ночью практически не загоралась, а больше тускнела, переливаясь красным и зелёным светом. Сейчас народу на улицах было немного, и это были далеко не самые приличные люди: кучки людей, образовавшиеся рядом с магазином, считающие деньги, курящие, одетые во всё чёрное, тихонько перешёптывающиеся… не было сомнений в том, что у них в разгаре очередное запланированное дельце, да ещё и не одобряемое обществом. Саске не смотрел в их сторону, поскольку в тату-салоне Узумаки бывал часто – это он видел практически каждый день. Одни и те же лица, одни и те же беседы, одна и та же бестолковая болтовня о том, как можно быстро достать дозу по дешёвке и в каком месте.