Спорная антипатия
Шрифт:
Вскоре Узумаки закончил эту процедуру, которую Саске именовал не просто выделыванием ирокеза, а как-то по-своему. Это походило на крещение в аду, и Учиха всеми силами старался не застонать от бессилия. Возможно, он бы мог возразить Наруто… да, пожалуй, что и мог. Но кто сказал, что Учиха так уж по-особенному хотел это делать? По-моему, никто, да и сам он не задумался о том, чтобы оттолкнуть Наруто вместе с его баллончиками лака и краски. Он не имел понятия, в какой цвет Наруто красит его волосы, но радовало хотя бы то, что Узумаки не собирался сбривать волосы с висков – этого бы Саске точно не перенёс. Он делал какой-то своеобразный ирокез, причём так самозабвенно, что на минуту забылся и стал просто тянуть залаченные волосы Учихи вверх с такой силой, что «подопытный» зашипел от неудовольствия. Наруто отошёл в сторону, склонив голову набок, как бы
– Не знал, что тебе так идёт, - констатировал Наруто, глядя на Саске как творец на своё произведение.
Впрочем, Саске не являлся каким-то высокохудожественным творением с точки зрения обычных людей, но для Наруто, давно живущего в среде панков, Учиха казался довольно привлекательным. Он даже был красивее того Саске, что был несколько часов назад в нормальной одежде, без пирсинга, татуировок, а главное – ирокеза. Саске, очевидно, изъявил желание посмотреть на себя в зеркало, пусть и немного боялся увидеть себя в том виде, который его частенько удивлял. Однако он готов был привыкнуть – денег на руках не было практически совсем, а Узумаки запросил столько, что Саске казалось, будто надо было работать на такие деньги как минимум лет пять. Наруто, что странно, не сказал, для каких целей ему нужны эти деньги, лишь всё время как-то странно и томно улыбался, мечтательно глядя в небо.
Поднявшись с места, Саске пошёл в сторону зеркала. Сейчас это зеркало для него казалось проводником в другой мир. В ту среду, в которой так привык находиться Наруто, а Саске лишь предстояло туда влиться. Он прикрыл глаза, а сердце заколотилось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Зеркало для человека всегда было большой тайной: кто-то говорил, что оно ведёт в потусторонний мир, кто-то говорил, что это бесполезное изобретение человечества, кто-то говорил, что можно потерять себя, долго смотря в любое зеркало. Саске осознавал, что себя он только что потерял, едва открыв глаза, – перед ним стоял какой-то другой человек, который с утра покажется всей остальной серой массе ненормальным и другим. Сразу же сработает защитный рефлекс: ненавистный взгляд, отстранение от Учихи куда подальше и непонимание, почему красивый молодой человек стал именно таким – тем, кого общество просто ненавидит. Такой защитный рефлекс сработает у каждого, Саске это знал.
Ирокез теперь не волновал его, когда он открыл свои агатовые глаза и посмотрел на отражение. Теперь он понимал, что это именно он, а не кто-то другой – это не может быть другой человек. Кончики ирокеза Наруто окрасил в синий, что не могло не развеселить Учиху. Он мимолётно улыбнулся уголками губ, хотя всё ещё стоял и в удивлении смотрел на собственное отражение. Те же глаза, то же лицо, те же правильные его черты: прямой нос и пухлые губы, высокие скулы и тонкие брови… только вот пирсинг на левой брови и практически рядом с уголком губ, а также обилие колец и гвоздиков на ушах немного смущали. Внешний вид Саске устраивал, и именно сейчас он совершенно отказался понимать, почему общество возненавидит его.
– Узумаки… - тихонько позвал он, прикрыв глаза и тут же их открыв, посмотрев в сторону стоящего где-то в стороне Наруто. Он видел его отражение в зеркале: лицо Наруто ничего не выражало, кроме ожидания слов от Учихи. Он слегка улыбнулся, кивнув:
– Да?
Саске улыбнулся в ответ, несколько восхищённо осмотрев свою обувь, а затем подняв глаза к ирокезу. Наруто вздёрнул бровь, ожидая, что же он скажет. Для Узумаки совершенно непостижимым оказалось то, что Учиха не кричит и не орёт, а спокойно смотрит на себя в зеркало. Это поселило надежду в Наруто – тот уже понял, что Саске принял новый внешний вид.
– Куда делась моя нормальность? – спустя несколько минут спросил Учиха, повернув голову к Наруто. Тот лишь развёл руками, широко улыбнувшись хитрой лисьей улыбкой:
– Сбежала. Ты плохой хозяин.
========== Глава 4. ==========
Только истинно человечный человек способен и любить, и ненавидеть.
(Конфуций)
Следующее утро обещало быть таким же солнечным, как и предыдущее. Туман давно постарался уйти, уступив место новому дню, и теперь от млечной бледности не осталось ничего, только прохладный воздух, резавший глаза. Люди старались как можно быстрее покинуть свои дома – большие коробки, где они прятали чувства, эмоции, вещи и
Все эти косые взгляды, которые ему даже приснились сегодня, уже начали пронизывать Саске с ног до головы. Не было сомнений в том, что он был как бельмо на глазу у всего общества, мимо которого он направлялся в сторону своего места работы. Он старался делать непринуждённое лицо и густо не краснеть при ненавистном взгляде. Но люди, идущие навстречу, делились на три типа: улыбающиеся, ненавидящие и опускающие глаза, как только Саске посмотрит в их.
Улыбающиеся ему не видели в Саске ничего дурного или чего-то странного. В основном это были какие-то молодые девушки, на руках которых присутствовало большое количество браслетов и фенечек, а также молодые люди, одобрительно кивающие и словно говорящие о том, что нужно показать себя во всей красе, не стесняясь этого. И Саске улыбался им в ответ, прекрасно видя, что тонкие и пухлые, покусанные и нежные губы расплываются в тёплой улыбке, адресованной ему.
Ненавидящие смотрели прямо, не отводя глаз. Это были серьёзные молодые люди примерно ростом с Учиху, а то и ниже. Иногда были и женщины, спешащие на работу в деловых костюмах, но это Саске больше смешило, нежели смущало. Он только хмыкал себе под нос и старался провожать таких тем же свирепым взглядом, что адресовали и ему. Казалось, все они задавались вопросом: почему этот молодой человек, который выглядит вполне симпатично, одевается так странно и ходит с ирокезом на голове? Вначале Учиху это пугало, и он старался опускать глаза несколько стеснительно и виновато, словно извиняясь за то, что он просто прошёл мимо них. Потом он стал вести себя в несколько раз смелее, смотря им вслед и оборачиваясь точно так же, как и они.
А опускающие глаза ничего из себя не представляли, Саске это видел. Они не смотрели пристально на его пирсинг и татуировки, не старались разглядеть в нём что-то нормальное, не глядели в глаза, подобно свирепому тигру, не пытались увидеть в его глазах любовь к этому миру или, наоборот, презрение. Они, едва поднимали на панка глаза, тут же опускали их, как будто извиняясь за подобный взгляд. Такие тихони, думал Саске, хуже всего: чего доброго, оглянутся вслед, а то и незаметно достанут из-за пазухи револьвер, чтобы в обществе не было подобных «уродов». Он для этого оборачивался, надеясь, что никому не придёт в голову выстрелить в высокого молодого человека с ирокезом и пирсингом.
Работал Саске в самом обычном месте – курьером. Он развозил по квартирам разные небольшие и большие вещи, видел практически каждый день определённый круг лиц, о котором у него складывалось своё впечатление… и он понимал в который раз, что все люди совершенно разные: кто-то из них стеснительный, а кто-то открытый, кто-то готов пригласить его чуть ли не пить чай, а кто-то стремится выгнать подальше. Он убедился, что и по характеру все разные: грубые и доброжелательные, жестокие и мягкие, злые и добрые. Люди различаются не только по характеру, но и по запаху: от кого-то пахнет ароматными или надоедающими духами, которыми пользуются практически все, поскольку они в моде, а от кого-то алкоголем, кто-то не чистил с утра зубы, а кто-то не пахнет ничем. И Учиха не мог понять, почему человек никак не может пахнуть. Это ведь невозможно. Что тогда внутри этого человека? Есть ли у него внутренний мир, гармония, пристрастия, интересы? Есть ли у него внутренний стержень, на который всегда следует опереться? Запах характеризует человека, и Учиха не мог до конца понять, почему многие люди ничем не пахнут. Что они из себя представляют? Ведь порой самый странный на свете человек может сладко и притягательно пахнуть, а обычный, непривлекательный и тот, кого могут полюбить совершенно все люди, мимо него проходящие, – неприятно, отвратительно и отталкивающе.