Спорная антипатия
Шрифт:
Когда он дошёл до места своей работы, всё ещё так же немного смущаясь под взглядами проходящих мимо людей, он подошёл к небольшому грузовичку, стоящему рядом с кирпичным зданием. Не лучшее место для работы, но Саске не любил сидеть дома – просто не мог устроиться по специальности, на которую выучился. Он подошёл к грузовичку и осторожно заглянул в кабину, стремясь обнаружить там своего напарника. Он, конечно же, спал – ничего другого Шикамару Нара и придумать не мог в свободное от работы время. Учиха уже хотел крикнуть ему, чтобы тот проснулся, но сразу осёкся, прикрыв глаза и отведя их в сторону – неизвестно, как отреагирует Шикамару на подобный образ, созданный ещё вчера Наруто. Учиха кашлянул, и высокий шатен приоткрыл карие глаза, пусть немного нехотя и не желая просыпаться. Тонкие черты лица, стройная фигура и прекрасный вкус в одежде делали Шикамару вполне приятным молодым человеком для всех, кто его знал и не знал. А вот Саске… Саске тоже мог бы быть сейчас таким, только вот этот ирокез
– Саске, конечно, я ничего не буду говорить такого… но… что с тобой произошло? Почему ты так одет? – спокойным и будничным тоном начал молодой человек, посмотрев на Учиху немного осуждающе. Да, Учиха это точно ожидал – никакого тебе приветствия, никакого понимания, ничего в глазах Шикамару не могло утешить его…
– Это спор, - отмахнулся Саске, и Шикамару вылез из кабины автомобиля.
Учиха сразу же запрыгнул на его место, желая быстрее захлопнуть дверцу. Он надеялся на то, что Шикамару его не осудит, поскольку он весьма рассудительный и справедливый молодой человек. Немного погрустнев и осунувшись, Саске хотел захлопнуть дверцу грузовичка, скрипучую и старую, однако Шикамару задержал её широкой ладонью, улыбнувшись успокаивающе и одобрительно:
– Какой ещё спор?
– Так получилось, что я поспорил со своим лучшим другом… ну, и проиграл, - развёл руками Саске, вздохнув. – А денег у меня таких, какие он запросил, не оказалось, потому пришлось выполнять его желание… то есть стать панком на целый месяц.
Шикамару, кажется, пытался посмотреть на эту ситуацию справедливым и понимающим взглядом, ещё раз оглядев Учиху с ног до головы. Мало того, у него был ярко-синий ирокез, далеко не привычный для глаз Нары, так ещё и надпись «Торгую ганджубасом для ФБР» на футболке немного смущала молодого человека. Он как-то странно улыбнулся, как будто бы даже снисходительно, хотя на самом деле в голове Нары роились всякие мысли… он не мог понять, как человек, который вчера был вполне приятным парнем, мог стать за один день… неприятным? Нет, Шикамару не отталкивал внешний вид Саске, скорее всего, напарнику Учихи было просто-напросто всё равно, как может одеваться человек и как выглядеть. Просто Нара не мог понять, насколько быстро человек - несмотря на то, что он спорил – может измениться. Достаточно пройти всего лишь одним суткам, и тут на тебе… Шикамару ещё раз оглядел своего друга, опять слегка улыбнувшись, и понимающе кивнул, отстранившись от машины:
– Удачи тебе, Саске.
– Спасибо, - благодарно кивнул Учиха, и у него словно от сердца отлегло.
Было бы глупо подумать, что Шикамару, такой рассудительный, мгновенно возненавидит его. Тот махнул рукой и пошёл по своим делам, лениво позёвывая и то и дело поправляя высокий хвост каштановых волос на голове. Саске, слегка улыбнувшись, завёл машину и отправился по своим делам, быстро окинув взглядом планшет с бумагами заказчиков и их адресами. Он поехал по самому первому адресу к какой-то девушке… а может, женщине. Может быть, уже давно бабушке. Точно он не мог этого сказать, ведь возраст был не указан, а Саске это не заинтересовало. Впрочем, имя было довольно красивым – Сакура Харуно…
Сакура Харуно…
Почему её назвали именно так? И сколько ей лет? Чем она занимается? Чем интересуется? А самое главное, что она заказала? В голове Учихи всплыло сразу столько вопросов, что он невольно улыбнулся. Уж не заинтересовала ли его личность только из-за имени? Как-то беспардонно проявить мгновенную симпатию к человеку только по имени и по скрытому возрасту… Саске продолжал глупо улыбаться, думая о том, кем окажется эта личность… хорошо бы, если не какой-нибудь старушкой, которая мгновенно его осудит за внешний вид, а может, покрестит напоследок, вызовет священника и даст метлой по голове, желая убрать этот ирокез. Саске так и потянуло засмеяться, но он сразу передумал, помрачнев: отношение людей из-за возраста к нему никогда не поменяется… а если это будет молодая девушка? Да, да, молодая приветливая девушка, которая не обратит внимания на его внешность. Молодая приветливая девушка необыкновенной внешности, которая попросит его разуться и, возможно, пригласит на чай. А может, просто оставит свой номер телефона на внутренней стороне его запястья чёрной ручкой. Учиха не мог сказать, хотел он этого или нет, но ему было бы приятно, если бы нашёлся хоть один индивид противоположного пола, который не осудил бы его и не посмотрел с таким отвращением в глазах, что Саске представлял бы себя извалявшимся в грязи щенком дворняжки, испачкавшим дорогой ковёр в гостиной богатого президентского дома. Он уже забыл про свой внешний вид, не обращал внимания на пирсинг, который слегка покалывал от непривычки, татуировки и синий ирокез на голове.
«Узумаки сказал, что привыкну через пару дней, но я привык гораздо раньше… не значит ли это то, что я захочу так проходить достаточно долго, а затем и вовсе перестану стесняться? Нет, такого не должно быть… моя нормальность должна быть на первом месте, нежели тот внешний вид, который есть сейчас… а нужна ли мне эта нормальность? Хороший вопрос… нормальность определяет сходство со всей серой массой, а серая масса – отсутствие мечты, надежды и обречённость на смерть в полном одиночестве».
В голове, подобно стрелам, проносились тревожные мысли, заставляющие Саске помрачнеть всем своим внешним видом и прикрывать глаза, стоя на светофорах. Гул машин, такой привычный для этого города, необыкновенно раздражал и пугающе свистел, когда Саске был на очередном повороте. Стоило бы оглянуться, чтобы посмотреть, что случилось, однако он уже предположил, что случилась какая-то непредвиденная страшная авария. Быть может, и небольшая, но пострадавшие там явно были. Он посмотрел в зеркало заднего вида, заметив, что из легковушки кого-то вытаскивают – человек был без сознания, весь в крови, кто-то кричал и пытался вызывать скорую помощь дрожащими руками. На минуту Учиха задумался, что значит человеческая судьба. Одни едут в простом грузовичке, чтобы развезти заказы, в то время как другие в эту же секунду способны погибнуть в аварии. Через три дня водитель грузовичка будет обедать в какой-нибудь забегаловке, а родственники погибшего в аварии обливаться слезами траура и скорби. Через несколько недель курьер сможет целовать любимую девушку и чувствовать себя любимым и нужным, но родственники разбившегося никогда не выгонят, словно облезлую собаку в дождь, боль из своего сердца. Саске лишь мотнул головой. Чего только не существует для того, чтобы кого-то уничтожить. Все эти постоянные многочисленные аварии, катастрофы и даже войны… почему человек не может жить размеренно и спокойно?
Он остановился возле многоэтажки, где спокойно гуляли дети и их родители. Саске ещё раз глянул в бумаги, чтобы убедиться, что попал в нужное место, а затем поспешно вылез из кабины грузовичка, насвистывая себе под нос и направляясь к кузову размеренными медленными шагами. Проходящие мимо оглядывались, словно желая узнать, человек ли это вообще. Маленькие дети изредка показывали на него пальцем, заливаясь весёлым и непосредственным смехом больше от неожиданности увиденного, нежели от неприязни к этому, и Саске только снисходительно улыбался, краснея. Захватив большую и объёмную коробку, он взял её в обе руки, принявшись гадать, что может находиться внутри. Явно это что-то увесистое… может быть, книги? Да, скорее всего. Книги должны быть тяжёлыми, ведь в них целый мир.
Он прошёл к одному из подъездов, подняв голову вверх и убедившись, что с него не сводят глаз жильцы дома, провожая и пытаясь угадать, к кому он направился, чтобы непременно побежать туда же, а может, даже тронуть его пальцем в желании убедиться, что Саске всё-таки принадлежит к роду человеческих существ. Панк ещё раз посмотрел в свой планшет, слегка нахмурив тонкие брови, и быстро набрал номер нужной квартиры, указанной в таблице напротив имени той самой девушки. Или женщины. Или бабушки. Учиха так и не мог определиться с возрастной группой, потому продолжал только предполагать, кто может заказывать столь увесистый пакет.
– Кто? – немного подозрительно спросила девушка, явно никого не ожидая у себя в гостях.
– Здравствуйте, вы тут, кажется, заказывали что-то… Сакура Харуно, так? – вкрадчиво, но в то же время мягко спросил Саске, а девушка, судя по всему, кивнула:
– Да, это я.
– С тринадцатого июля для вас лежит посылка, я курьер и доставил её вам, - спокойно объяснил Саске, ещё раз для полной уверенности глянув в планшет, чтобы убедиться, что назвал правильную дату. Голос девушки в домофоне был довольно приятный… и да, Саске уже понял, что это девушка – никому иному этот приятный девичий тон и принадлежать не мог. Он слегка улыбнулся, а через несколько минут Сакура Харуно, пробормотав «да, конечно, проходите», поспешила открыть курьеру дверь. – Спасибо.
Улыбнувшись, Саске открыл дверь и поспешил пройти внутрь. В подъезде, несмотря на дневную жару, было прохладно. Он был чисто убранным, находиться в нём было довольно приятно, и если бы Сакура Харуно жила в таком же доме где-нибудь в неблагополучном райончике, населённом наркоманами и маньяками, Саске бы точно удивился этой чистоте в подъезде. Он, всё так же насвистывая себе под нос любимую песню, играющую в машине до тех самых пор, как он приехал и остановился возле дома, принялся подниматься на пятый этаж, рассматривая двери квартир, мимо которых он проходил и поднимался дальше. Все были практически одинаковыми: лаковыми, коричневыми и чёрными, – и Саске мог ясно осознать, что в квартирах практически никого нет. Это убежище закрыто на замок до самого вечера, а откроется только тогда, когда жилец поспешит снова спрятаться здесь. Здесь, в безопасности, в своей тёплой норе, куда никогда не проникнет человеческая эмоция и счастливое чувство, куда никогда не проникнет простое желание жить, мечтать и радоваться всему, что окружает человека каждый день.