Спой для меня
Шрифт:
— Значит, для того, чтобы Вера обоссалась кипятком от зависти, помимо брендовой одежды рядом должен быть один недостающий элемент, — коварный прищур его глаз заставляет меня улыбнуться, Герман подходит ко мне почти вплотную. — Я поеду с вами и сыграю вашего любовника.
Его слова звенят в голове гулким эхом. Играть моего любовника он будет не долго. Я же не дурочка. Я вижу, как он на меня смотрит и как сильно хочет. Странно, что не оттрахал меня вчера до помутнения рассудка.
— Тогда Вера точно взорвется, — лепечу одними губами, но не скрывая
— Во сколько выезжаем? — Герман все также хитро смотрит мне в глаза, не отрываясь и не моргая. Только теперь я понимаю, что он стоит слишком близко, неуверенно делаю несколько шагов назад, но глаз не отвожу.
— Сейчас, — шепчу я, улыбаясь. Даже не верится, что Герман так просто согласился, да еще и решил поехать со мной.
Только спустя двадцать минут, когда Аня закончила колдовать с моими волосами, заплетая их в красивые косы, я вспомнила о Вадиме. Он тоже будет в «Гвозде». Он тоже увидит Германа Александровича и брендовые вещи на моем теле.
— Все хорошо? На тебе лица нет! — Аня стоит передо мной с палеткой пудры и кистью, а я нервно вздрагиваю.
— Все хорошо. Просто кое-что не обдумала, когда согласилась на предложение Германа, — я натянула улыбку, но это особо не помогло.
— Что же ты не обдумала? — Аня принялась красить мое лицо.
— В «Гвозде» работает мальчик. Он недавно предложил мне встречаться.
— Герману это не понравится, Вика. Он взбесится, если узнает, что у тебя отношения на стороне. А Амурский в гневе — это нечто ужасное.
Все остальное время я просидела молча, переваривая ее слова. Я же не согласилась встречаться с Вадимом. Значит, все будет хорошо. Но и ответа не дала. Поэтому бармен может расценить это по своему, подойти, обнять, может и поцеловать. Боже… какая я дура!
Моя влюбленность в Вадима испарилась, как по щелчку пальцев. Так бывает, когда так долго ждешь чего-то, что остываешь и теряешь интерес. И Герман помог мне потерять интерес, перетянув все мое внимание на себя. Мне нравился Герман. И я его боялась. Хотела и боялась.
Амурский уже ждал меня внизу. Оглядев его с головы до ног, я невольно улыбнулась. Он выглядел просто. Джинсы, простая серая кофта и черное пальто нараспашку. Но даже в таком обличии он был неотразим. Губы подернулись в улыбке, когда увидел меня, глаза засияли. Не такой уж он страшный и властный, как мне показалось первый раз. Возможно, я бы смогла в него влюбиться.
4.2
Черт!
Я медленно спустилась по лестнице. Фаина Ивановна тут же протянула мне пальто, и я быстро его надела.
Я — игрушка. Для Германа я, как домашнее животное. Кошка там… собачка. Может, хомячок. И допускать мысли о взаимной любви с этим человеком может только набитая дура.
Амурский открыл передо мной дверь, пропуская на улицу. Свежий сосновый воздух закружил голову.
Я ехала, будто на казнь. Не стоило мне вообще ни о чем Германа просить. Сидела бы в своей комнате, смотрела телек,
Джип плавно притормозил у «Гвоздя». Я поджала губы, предчувствуя что-то недоброе, нехорошее. Как затишье перед бурей. И мой естественный порыв выбежать из машины и сбежать возрастает с каждой секундой. Оголтелое сердце так скачет в груди, будто сейчас наружу вырвется.
— Приехали, Вика, — сообщает Герман, и я срываюсь с места, выходя на воздух. Несмотря на осеннюю прохладу, мне слишком душно — как летом на раскаленном асфальте и с пересохшим горлом. Амурский тут же выходит вслед за мной и оглядывает с ног до головы.
— Вы проходите и присаживайтесь, — стараюсь улыбнуться, но собственное тело меня не слушается.
— Нет уж, Виктория, мы войдем вместе, держась за руки, как влюбленные подростки, — голос вкрадчивый, сладкий. Герману это по кайфу — издеваться надо мной? Видит же, что я сейчас грохнусь без сознания от переизбытка чувств.
Спорить с миллиардером бесполезно.
Герман Александрович берет меня за руку и делает уверенный шаг навстречу ко мне. Теперь он снова непростительно близко. Так близко, что хочется подвинуться. Я неуверенно поднимаю на него испуганные глаза, но он только улыбается. Нагло и уверенно обнимает меня за талию, прижимая еще ближе, будто я должна в этот же момент в нем раствориться.
Краснею. И в этот момент слышу щелчок фотоаппарата и убегающие шаги.
— Ебаные папарацци, — выдыхает прямо мне в волосы, до боли сжимая ладонь.
— Вы не хотели, чтобы нас видели вместе? — шепчу, закидывая бровь? Конечно. Мышь и миллиардер.
— Мне плевать, детка, — от его слов я вздрагиваю.
Какая еще детка?
Не прошло и минуты, как Герман Александрович провел меня в «Гвоздь». Как я и ожидала, нас тут же встретили охреневшие глаза Вадима. Недоумение заставило его лицо забавно вытянуться, я не сдержалась и хихикнула. Мы здесь, и ничего плохого пока не случилось, значит, все обойдется без шума и скандалов. Все будет хорошо.
— Присаживайтесь, мне нужно переодеться, — указывая на лучший столик, пробормотала я. Амурский галантно поцеловал мою руку, оставляя электрические импульсы на коже и заряжая новой волной энергии. К тому же, я с упокоением заметила Веру, бросающую косые взгляды в нашу сторону.
До раздевалки я долетела в два счета. И Вера тут же проскользнула за дверь, остановилась напротив меня и скрестила руки под грудью. Недобрый знак.
— Какого хрена? — взвизгнула подруга, нахмурив брови.
— Ты мне не верила, и я попросила Германа приехать со мной, — особого желания что-то объяснять Вере не было. Я соскучилась по работе: по хамоватым посетителям, по запаху табака, по беготне, от которой в конце дня ноги колет и голова кружится. Поэтому сразу полезла в шкафчик за рабочим платьем.