Spqr iv. храм муз
Шрифт:
Асклепиад поднялся на ноги и начал рыться в разбросанных бумагах. Я сделал, как он просил, и через минуту ученый нашел то, что искал. И вернулся к мертвецу, держа в руках нечто вроде плоской, сильно отполированной серебряной чаши. После этого он повернулся к небольшой группе ученых мужей, которые пялились на нас сквозь раскрытую дверь.
– Ификрат проводил исследования по использованию Архимедом параболических рефлекторов. Вогнутое зеркало обладает способностью концентрировать свет, который оно отражает. – Асклепиад повернул чашу открытым концом в сторону бедного
Пока мой знакомый проводил обследование тела, я подошел к двери.
– Ваш коллега Ификрат был злодейски умерщвлен, – объявил я. – Я прошу всех вас подумать, не видели ли вы перед банкетом здесь, возле его кабинета, каких-нибудь странных личностей.
Моя речь была продиктована вовсе не тем, что я рассчитывал на помощь всех этих великомудрых старцев. Вовсе нет! Насколько я знаю, все эти философы вообще ничего никогда не замечают, даже если на них самих загорится туника. Я сказал это прежде всего для того, чтобы чем-то их занять, и тогда, как я надеялся, они не будут вмешиваться в расследование.
Но даже тут я не до конца искренен. По правде говоря, мне мог бы помочь Сосиген. Он единственный из всех, кого можно было бы считать надежным и внимательным наблюдателем. Да еще покойный Ификрат, но, к сожалению, он уже никогда не сможет ничего нам сообщить.
Тут к двери подошла Фауста и заглянула внутрь.
– Убийство! Какое захватывающее происшествие!
– Если ты действительно выйдешь замуж за Милона, – сказал я, – подобные случаи и для тебя станут вполне привычным делом. – Я обернулся обратно к Амфитриону. – У вас тут имеется какой-нибудь список вещей, принадлежавших Ификрату? Это может здорово помочь нам, чтобы выяснить, что пропало, поскольку очевидно, что убийца или убийцы здесь что-то искали.
Главный библиотекарь покачал головой:
– Ификрат был чрезвычайно скрытен. Только он сам знал, что у него здесь хранилось.
– А его ученики? Личные рабы?
– Он проводил все свои исследования в одиночестве, исключая тех рабочих, которых запрашивал. У него был личный слуга – раб, принадлежащий Мусейону и приписанный к нему. Штаты из многочисленных рабов большинству из нас просто не нужны.
– Я бы хотел расспросить этого слугу.
– Сенатор, – произнес Амфитрион, не скрывая раздражения: у него явно иссякало терпение, – должен тебе напомнить, что это дело должны расследовать царские чиновники, египтяне.
– Да ладно, я все это улажу с Птолемеем, – уверенно заявил я. – А теперь, если ты будешь так любезен, назначь сюда кого-нибудь в качестве секретаря, чтобы он составил инвентарный список всех предметов, имеющихся в этой комнате: бумаг, чертежей, рисунков, ценностей, всего-всего, включая мебель. Если что-то, какие-то вещи, о которых известно, что они точно принадлежали Ификрату, не будут обнаружены, это может помочь нам установить личность убийцы.
– Полагаю, это не навредит расследованию, – проворчал Амфитрион. – И назначенный царем следователь тоже наверняка сочтет это нужным и полезным. Это что же, какая-то новая философская школа, о которой я еще не имею представления?
– Это моя собственная школа. Можешь именовать ее «прикладной логикой».
– Как это… очень по-римски! Да, я пришлю тебе компетентных людей.
– Хорошо. Только прикажи им, чтобы они указали в этом списке тематику всех чертежей и рисунков.
– Я непременно так и сделаю, – ответил Амфитрион, уже кипя от злости. – А теперь, сенатор, если ты не возражаешь, нам необходимо начать готовить тело нашего покойного коллеги к похоронам.
– Асклепиад?
– Я уже все осмотрел.
Он поднялся на ноги, и мы с ним отошли в угол комнаты.
– Смерть наступила давно? – первым делом спросил я.
– Не более двух часов назад. Видимо, как раз тогда, когда начался банкет.
– Орудие убийства?
– Все это очень странно. Ификрат был убит топором.
– Топором! – воскликнул я.
Это и впрямь было странно, исключительно странно. Почему же убийца не воспользовался обычным кинжалом? Лишь немногие варварские народы предпочитают орудовать топором в качестве оружия, по большей части восточные.
– Это был топор дровосека или солдатский, долабра?
– Ни то, ни другое. У тех топоров лезвие прямое или чуть выгнутое наружу. А у этого топора лезвие довольно узкое и сильно выгнутое, почти полумесяцем.
– Это что же за топор такой?
– Идем со мной, – сказал Асклепиад.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним вон из комнаты и смирить свое желание получить ответ на свой вопрос немедленно. Насколько мне было известно, мой знакомец оставил всю свою значительную коллекцию оружия в Риме.
Нас встретили философы, сбившиеся в кучу, они приглушенно ворчали и что-то бормотали себе под нос. При нашем появлении толпа колыхнулась. К нам подошла Юлия и, не сводя с меня сердитых и одновременно встревоженных глаз, присоединилась к нам.
– Наконец-то ты, как я вижу, нашел себе достойное занятие, – заявила она.
– Да. Исключительная удача, тебе не кажется? А где Фауста?
– Они с Береникой решили вернуться во дворец. Место убийства – неподходящее место для персоны царской крови.
– Молю богов, чтобы они не стали там болтать. Я надеюсь завтра убедить Птолемея поручить расследование мне.
– Деций, я должна тебе напомнить, что здесь Египет, а не Рим.
– Все мне только об этом и талдычат. Да разве это независимое государство? Всем известно, что именно Рим заказывает здесь всю музыку.
– А ты – член дипломатической миссии. И это не входит в твои задачи – вмешиваться во внутренние дела страны.
– Да, но я считаю, что кое-чем обязан Ификрату. Если бы не он, я бы все еще слушал лекцию об акаталепсии.
– Тебе просто скучно. – Юлия всегда отличалась упорством.
– Ужасно скучно. – И в этот момент меня осенило. – Как ты посмотришь на то, чтобы помочь мне в этом расследовании?
Моя собеседница с удивлением воззрилась на меня.
– Помогать тебе? – с подозрением переспросила она.