Спроси у зеркала
Шрифт:
Дидковский не ответил. Он не мог ответить. Какая-то холодная железная рука перехватила горло и он не то что отвечать, он даже вдохнуть не мог. Только кивнул еле-еле, чтобы не показаться уж совсем невежливым. Безвольно рухнул в кресло — благо, стоял как раз рядом. Не мог говорить, не мог даже смотреть на Горожанинова. Одно желание владело им в эту минуту: собственными руками разодрать этот улыбающийся рот до самой макушки, до шеи, вывернуть гаденькую Генкину душу наизнанку через это черное мерзкое отверстие со сверкающе-белыми зубами по краям…
Горожанинов, приняв Валеркино состояние за невольную обиду из-за расстройства собственных планов, посмотрел на часы:
— О,
Лариса сидела перед большим зеркалом в гостиной, по совместительству периодически исполняющей функции салона-парикмахерской. Елизавета Николаевна топталась за ее спиной, втирая чудодейственную маску в волосы дочери.
— Значит, так, Лара, ты меня хорошо поняла? Как бы ни была занята перед праздниками, а один вечер ты должна выделить мне целиком. И пожалуйста, не забывай, что у меня перед праздниками море работы и в парикмахерской, и так, левых заказов хватает. Так что ты должна выделить день заблаговременно, чтобы и я подсуетилась, высвободила вечерок сугубо для любимой дочери. На Новый Год ты должна быть самой красивой, такой красивой, что б твой Генка заплакал от счастья! Поэтому начинать нужно уже сейчас. Волосы твои я, естественно, беру под свою опеку, а вот об остальном, Лара, ты должна позаботиться сама. А остальное, это, как ты понимаешь, в первую очередь вовсе не праздничный наряд. Кожа, дорогая моя, лицо — вот о чем ты должна позаботиться в первую очередь! Ты ведь все вечера пропадаешь на морозе, а кожа этого ох как не любит! Так что не ленись — меня ведь вечно не бывает дома, я не могу проконтролировать этот процесс. Маски, дорогая моя, маски и еще раз маски! О коже заботиться никогда не рано, это я тебе как профессионал говорю. Так что прямо завтра, после института, сразу домой, поняла? Прогулки ваши придется отложить на некоторое время — красота, она, как известно, требует жертв. Еще нагуляетесь. Снимешь макияж косметическим молочком, потом протрешь лицо тоником — ну, это азбука, это ты уже сама знаешь, верно? А после этого возьмешь один желток…
На самом интересном месте Елизавету Николаевну перебил звонок. Руки ее были вымазаны маской, а потому трубку взяла Лариса:
— Алло?
— Ларочка? Здравствуй, детка! Сто лет не слышала твоего голоса. Ты меня еще не забыла?
— Здравствуйте, тетя Зольда! Ну конечно нет, что вы такое говорите. Вам маму дать?
— Нет-нет, — заторопилась Изольда Ильинична. — Я хотела поговорить с тобой. Деточка, ты помнишь, я просила тебя заняться заграничным паспортом? Надеюсь, он уже готов?
Лариса стушевалась. Она от природы была человеком исполнительным, а потому всегда чувствовала неловкость, будучи пойманной на непослушании. Даже перед чужим человеком неудобно было, а Изольда Ильинична Дидковская разве чужая?
— Ой, тетя Зольдочка, я совершенно забыла. Столько дел, столько лекций. Скоро сессия…
— Ах, ну как же так, — рассердилась Изольда Ильинична. — Детка, ну я же просила! Теперь все планы летят в тартарары!
— Какие планы? — удивилась Лариса.
— Какие-какие, — недовольно пробурчала собеседница. — Теперь уже никакие. Хотела устроить всем сюрприз к Новому Году. Так все тщательно спланировала… Ах, как жаль! Католическое Рождество в Италии — Рим, Венеция, Верона — помнишь, 'Ромео и Джульетта' у Шекспира? А Новый Год — в Париже, в каком-нибудь уютном ресторанчике с видом на Эйфелеву башню. Ах, детка-детка, я так надеялась, что ты уже взрослый человек и не нуждаешься в напоминаниях!
— Париж?
— Вот и я о том же, — перебила Дидковская. — 'Но', вечно вмешивается это проклятое 'Но'! Так что Париж придется отложить до лучших времен — паспорт еще можно успеть сделать, а вот на Шенгенскую визу оставшегося времени при всем моем желании и связях не хватит. Так что придется перестраиваться по ходу дела. В таком случае выбор у нас небогат: Египет, Турция, Кипр, Тунис…
— Тетя Зольда, — попыталась остановить ее полет фантазии Лариса. — Я не…
— В Египте сейчас, наверное, чудная погода. Самое главное — не жарко. Луксор, Долина Фараонов… Да вот только пирамиды как-то плохо ассоциируются с Новым Годом, ты не находишь? Хотя по форме в некотором роде при наличии особого желания и могли бы напомнить елочку…
— Да, тетя Зольда, конечно, какой может быть Египет на Новый Год? Я не могу в Египет…
— Вот-вот, детка, мне эта идея тоже не особо нравится. Но и Турция с Кипром, знаешь, тоже как-то обыденно звучит, не празднично… Хм, а куда же еще можно направить стопы без визы? А как тебе Прага, деточка? Прага хороша в любое время года. Собор Святого Витта — готика, безумная красота, шедевр архитектуры! Вообще Пражский град, Старомезская площадь, Вацлавский мост… Правда, над Влтавой даже летом дует дикий ветер, нас с моста не снесет?
— Тетя Зольдочка, послушайте меня! Прага, Вацлавский мост — это все замечательно, но не сейчас, не на Новый Год, ладно? А то и правда снесет, что будем делать?
Дидковская тут же отозвалась:
— Да, детка, ты наверное права, отложим Прагу на потом, например, на следующий отпуск. А как насчет Венгрии? Будапешт, конечно, с архитектурной точки зрения несколько проигрывает Праге, но тоже очень даже…
Лариса решительно перебила:
— Тетя Зольдочка, миленькая, выслушайте меня! Не перебивайте, послушайте! Я не смогу вырваться из Москвы на праздники, никак не получится! По крайней мере, не на эти. Не обижайтесь на меня, ладно? Езжайте без меня, хорошо? И не разменивайтесь ради меня на Турцию, езжайте сразу в Париж, как и планировали: Италия и Париж — это будут настоящие рождественские каникулы.
Трубка молчала. Лишь через несколько бесконечно долгих мгновений Лариса услышала недовольный голос Изольды Ильиничны:
— Что значит без тебя? Мы же всегда и везде были вместе, как же мы поедем без тебя? Детка, разве можно нарушать семейные традиции?
— Тетя Зольдочка, я бы с великим удовольствием поехала, но что я могу поделать? Я никак не смогу вырваться, ну никак! У меня сессия с третьего января, я все праздники буду готовиться. Вы ведь не хотите, чтобы я завалила сессию? И к тому же, тетя Зольдочка, вы правильно сказали: традиции-то у вас семейные, а я-то к вашей семье с боку припёку…
Если до этого Изольда Ильинична говорила недовольным тоном, то теперь уже Ларисе довелось услышать и вовсе гневные нотки в свой адрес:
— Как ты можешь так говорить?! Как тебе не стыдно?! Ты столько лет была рядом с нами, можно сказать, всю жизнь! Мы искренне считали тебя членом нашей семьи! А ты, ты… Как ты можешь?!
И Ларисе действительно стало стыдно. И правда, зачем же она так грубо? Ведь тетя Зольда никогда не делала ей ничего плохого, наоборот, всю жизнь только и делала, что заботилась о ней, как родная мама. Даже нет, родной маме и не снилась такая забота, какой Ларису с самого раннего детства окружила Изольда Ильинична. Какое право она имеет ей хамить? То, что она уже давно выросла и научилась обходиться без опеки тетушки Зольды — это еще не повод хамить ей, плевать в душу ядовитой неблагодарностью!