Спрут
Шрифт:
Весь город, казалось, высыпал на тротуары, поскольку к этому времени дождь прекратился и вышло солнце. Все только и говорили что о ночном нападении, совершенном человеком, которого они знали и любили. Как он докатился до этого? От кого от кого, а от Дайка этого невозможно было ожидать! Подумать только, каково сейчас его бедной матери и маленькой дочке! Если на то пошло, не так уж он виноват,- довели его до беды железнодорожные шишки. Все это так, но он застрелил человека. Да, это дело серьезное. Добродушный, веселый богатырь,- вот каким знали они Дайка, ведь только вчера еще пожимали ему руку и - да что тут греха таить!
– выпивали с ним. А он застрелил человека,- затаился в темноте, ждал под дождем и убил, пока они тут спали в своих постелях. А теперь где
Когда экипаж Энникстера проезжал через центральную часть города, Вакка указал им на толпу погуще той, что собралась у вокзала. Возле заднего хода ратуши стояло по меньшей мере двадцать оседланных лошадей, привязанных к железной перекладине под чахлыми деревцами. Поравнявшись с ними, Энникстер и Хилма увидели, как толпа эта расступилась, пропустив десятка полтора мужчин с револьверами на боку, которые, вскочив в седло, поскакали куда-то.
– Это посси [15] ,- сказал Вакка.
15
Отряд граждан, мобилизованный шерифом для розыска преступника, заблудившегося ребенка, а также для подавления беспорядков.
Сразу за чертой города земля лежала совершенно ровная. Со всех сторон взгляду открывались широкие просторы, и на севере, там, где находилось ранчо Остермана, Вакка разглядел второй отряд всадников, скакавших на восток, а за ним еще один.
– Вон еще посси,- сказал Вакка.- Тем, что подальше, командует Арчи Мур. Шериф. Он сегодня утром специальным поездом приехал из Висейлии.
Когда лошади свернули в подъездную аллею, Хилма радостно вскрикнула и захлопала в ладоши. Свежеокрашенный белый дом так и светился на солнце; аллея была посыпана гравием, по бокам ее были разбиты куртины. Миссис Вакка с дочерью, завершавшие уборку дома, выбежали им навстречу.
– А это что за ящик?
– спросил Энникстер, помогая жене сойти с экипажа,- ему сразу же бросился в глаза стоявший на веранде большой деревянный ящик, на котором был наклеен красный ярлык: «Уэлс-Фарго» [16] .
– Его доставили вчера вечером на ваше имя, сэр,- i ила миссис Вакка.- Мы не могли решить, мебель или нет, и потому не стали открывать.
– А может, это свадебный подарок,- сказала Хилма, глаза ее сияли.
– Может, и так,- сказал ее муж.- А ну-ка, сынок, помоги.
16
Транспортная компания, отвечавшая за сохранность грузов, которые перевозились в бронированных вагонах, под охраной.
Энникстер и Вакка внесли ящик в гостиную, и Энникстер, вооружившись молотком, стал энергично его взламывать. Вакка по знаку матери скромно удалился и закрыл за собой дверь. Энникстер с женой остались одни.
– Скорей, скорей!
– торопила Хилма, танцуя вокруг ящика.- Интересно, что это может быть. Как ты думаешь, кто бы мог нам его прислать. И тяжелым
какой! Что тут может быть, а?
Энникстер поддел молотком край верхней доски и, поднапрягшись как следует, отодрал ее. Доски были скреплены поперечными планками, образуя крышку, которая и отскочила целиком. Сверху была настелена стружка, а на ней лежало письмо. Оно было адресовано Энникстеру и отпечатано на бланке какой-то лос-анджелесской торговой фирмы. Энникстер только бросил на письмо взгляд и тут же схватил
– А, знаю, что это такое,- сказал он небрежно, пытаясь оттереть ее от ящика.- Так, ерунда. Ничего интересного - части для машин. Можно и не смотреть.
Но она уже разгребла стружку. Под ней в специальных рамах лежали две дюжины многозарядных ру жей системы «Винчестер».
– Ой, что это?.. Зачем?.. Для чего?
– растерянно лепетала Хилма.
– Я же говорил тебе, что тебя это не касается,- сказал Энникстер.- Все это так, ерунда… Давай-ка лучше пройдемся по комнатам.
– Но ты же сказал, что знаешь, что это такое, - возразила она в недоумении.- Уверял, будто это части для машин. Ты что-то скрываешь от меня? Скажи, чти
это значит? Зачем тебе прислали… все это?
Она взяла мужа за локоть и пристально посмотрела ему в глаза. Она уже кое-что поняла. Энни к стер это почувствовал.
– Видишь ли,- начал он неуверенно,- может, ничего еще и не будет… но понимаешь, этот наш Союз, допустим, железная дорога попытается захватить Кьеи
Сабе, или Лос-Муэртос, или какое-нибудь другое ранчо так вот мы и решили… члены Союза, я хочу сказать, что мы этого не допустим. Вот и все.
– А я-то подумала,- печально сказала Хилма, испуганно пятясь от ящика с винтовками,- а я-то подумала, что это нам свадебный подарок!
Таково было их возвращение домой, таков конец их свадебного путешествия. После ужасов предыдущей ночи, оглашаемой выстрелами, когда где-то совсем рядом произошел грабеж, сопровождавшийся убийством, они сразу же попали в атмосферу волнений и страхов готовившейся облавы, видели силуэты вооруженных всадников на горизонте и получили наконец вместо свадебного подарка ящик винтовок. Энникстер сознавал, что в любой момент обстановка может сложиться так, что ему придется ценой собственной жизни защищать дом, в который он вводит свою молодую жену.
Время шло. Быстро пролетели недели. Магнус Деррик и Остерман вернулись из Сан-Франциско, так и не выяснив, что замышляет Корпорация. Лаймен был уклончив, сказал, что ему не удалось узнать, как продаются их судебные дела в Вашингтоне. На этот счет у него нет никаких сведений. Исполнительный комитет Союза, собравшись в Лос-Муэртос на короткое совещание, обсудил лишь мелкие текущие дела. Предложенный Остерманом план вступить с Правлением дороги в переговоры провалился, так как Корпорация отказалась от всяких обсуждений, настаивая на безоговорочном принятии фермерами новых расценок на землю. Выяснить, входят ли, по мнению Корпорации, Лос-Муэртос, Кьен-Сабе и другие ранчо, расположенные вокруг Боннвиля, в число ферм, чьи апелляционные жалобы рассматриваются в данный момент Верховным судом, тоже не удалось.
Между тем волнение, вызванное в округе налетом Дайка на поезд, не улеглось. На городских улицах, на перекрестках дорог, за обеденным столом, в конторах, банках и магазинах только о том и говорили. Берман расклеил по всему городу объявления, обещая пятьсот долларов награды тому, кто доставит в полицию бывшего машиниста живым или мертвым, а транспортная контора добавляла к этой сумме еще столько же. Округ кишел отрядами вооруженных винтовками и револьверами всадников, набранных в Висейлии и Гошене; к ним присоединилось несколько жителей Боннвиля и Гвадалахары, кормившихся от дороги. Один зa другим эти отряды возвращались ни с чем, в пыли и грязи, на загнанных лошадях, и на смену им посылались новые. Шериф округа Санта-Клара затребовал из Сан-Хосе ищеек в помощь преследователям; мелкие, с виду безобидные собачонки эти отличались пронзительным лаем. Из Сан-Франциско понаехали репортеры, которые засыпали вопросами каждою встречного, а иногда даже сопровождали вооруженные отряды. На дорогах по ночам слышался конский топот; без умолку звонили телефоны; «Меркурий» то и дело печатал экстренные выпуски; заходились лаем ищейки; об асфальт боннвильских тротуаров стучали винтовочные приклады; при каждом случайном выстреле весь город немедленно высыпал на улицу; батраки перекликались через ограды, разделяющие фермы,- словом, вся округа пребывала в крайнем возбуждении.