Спрятаться не поможет

Серова Марина

– Я сейчас открою ворота, чтобы вы могли заехать во двор. Место для парковки есть, к счастью, не все забито.

Она нажала на кнопку, и ворота медленно отворились. Я заехала во двор и припарковалась так, чтобы было удобно выезжать. Мы вышли из автомобиля, и Елена кивнула в сторону первого подъезда.

– Мы живем на четвертом этаже в пятнадцатой квартире, – проговорила она. – Я сейчас позвоню, чтобы узнать, дома ли Кира.

Про себя я подумала, что, если дочь Елены отсутствует, первым делом я обследую жилище Белоусовых на предмет странных вещей, которые не заметила мать девушки. Однако когда Елена позвонила в домофон, после нескольких гудков я услышала женский голос, принадлежавший,

очевидно, самой Кире.

– Дочка, это я, открой, пожалуйста, – проговорила Белоусова. Раздалась мелодичная трель, женщина отворила дверь, и мы вошли в подъезд.

Мы поднялись по неширокой лестнице к лифту, который оказался просторным и чистым. Напротив дверей лифта висело зеркало, и Елена быстро взглянула на свое отражение. Ее брови едва заметно нахмурились – она поправила немного растрепавшуюся прическу, а потом перевела взгляд на меня.

Мы вышли на нужном этаже, Белоусова подошла к коричневой двери, возле которой висел звонок с табличкой «пятнадцать». Дверь была закрыта – нас никто не встречал. Елена посмотрела на меня и прошептала:

– Раньше Кира всегда открывала мне дверь, а теперь приходится самой отпирать ее… Точно боится, что кто-то другой войдет в квартиру, хотя я позвонила в домофон. А вчера она и вовсе попросила меня открыть своим ключом, якобы домофон не работает. Я проверила потом – все в порядке, но Кира почему-то мне соврала. Чертовщина какая-то…

– Если она напугана, то ничего удивительного в этом нет, – заметила я. – И я все больше убеждаюсь в том, что ваша дочь очень напугана. Другого объяснения ее поведению я пока не вижу.

– Ладно, подождите, я сейчас открою замок, – женщина вставила ключ в замочную скважину. – У нас две двери, одна ведет в общую прихожую, другая – в нашу квартиру. Уверена, что обе двери сейчас закрыты.

Как и предполагала Елена, ей пришлось открывать оба замка. В маленькой прихожей нас никто не встречал, и Белоусова тихо сообщила мне, что Кира находится в своей комнате. Интересно, что она там сейчас делает?..

Елена включила свет в коридоре, и я оглядела прихожую. На вешалках висело несколько легких курток, на маленькой тумбочке аккуратно стояла обувь. Если порядок в доме поддерживает Кира, можно сказать, она очень педантичный человек. Странно, я всегда по-другому представляла себе художников. Обычно они, наоборот, не обращают внимания на подобные «мелочи», и в жилище творческих людей царит жуткий бардак. Хотя, возможно, это стереотип – люди ведь бывают разные. И все же я поделилась своими соображениями с Еленой.

– Всегда думала, что живописцы – люди не от мира сего, – заметила я. – Заняты только своими картинами, а вещи кидают где попало.

– Ну, это моя мама постаралась, – улыбнулась Белоусова. – Бабушка Киры была очень строгой, она любила порядок. И внучку приучила к чистоте. Кстати, я думаю, что Кира унаследовала многое от своей бабушки. К примеру, я вообще не умею рисовать – в школе только чертила хорошо, да пером шрифты писала. А мама моя иногда рисовала. Кира рассказывала, что как-то они даже вместе пробовали нарисовать закат. Из окна дома, в Зареченском районе. Мы ведь жили далеко от центра города, и из окон дома был виден маленький скверик. Никаких высоток там и в помине не было. И как-то летним вечером было особенно красивое, необычное небо. Кира попыталась его изобразить – ей лет восемь было, не больше. Сами понимаете, что могло получиться у ребенка – небо вышло каким-то полосатым, как радуга. И моя мама на следующий день предложила Кире вместе нарисовать закат. Я-то понятия не имела, что они занимались совместным творчеством – моя мама готовить умела, хорошо шила и вышивала. Но рисовать – про это я не слышала! А вот спустя несколько

лет после смерти мамы Кира сама рассказала, что бабушка, оказывается, прекрасно писала акварелью. И в старом фотоальбоме была фотография, где молодая мама стоит возле картины «Три богатыря» с кисточкой в руках. Увы, при ее жизни я не спросила, кто написал это полотно. Фотография черно-белая, и непонятно, оригинал это, репродукция или копия. Но мама стоит с кисточкой, как будто доделывает какие-то детали, вот и остается догадываться, чья это работа. Хотя я думаю, картина не мамина, либо на бумаге выполнена репродукция, либо мама у кого-то в гостях и позирует с кистью. Не может быть такого, чтобы человек, не занимающийся серьезно живописью, так хорошо скопировал произведение искусства.

– И чем же закончилось рисование заката? – поинтересовалась я.

– Ну, Кира вроде ничего путного не нарисовала, – вернулась к предыдущей теме Елена. – А вот бабушка, по словам дочки, сделала очень красивую картину в альбоме. Жаль только, тот альбом потерялся. Наверное, с переездом куда-то пропал – ведь всех вещей с собой не увезешь. А я бы очень хотела найти ту картину – в память о маме… Ладно, я что-то совсем вас заболтала. Можете не разуваться, проходите в обуви, а я попытаюсь поговорить с Кирой.

Сама Елена сняла туфли и аккуратно поставила их на тумбочку. Я последовала ее примеру – не хочется топтать уличными кроссовками чистый пол. Белоусова прошла прямо по коридору к запертой белой двери и постучала.

– Дочка, открой, пожалуйста! – попросила она. Спустя некоторое время дверь комнаты отворилась. Я увидела на пороге худощавую девушку среднего роста, одетую в серую майку и легкие шорты. Темно-каштановые волосы Киры были подстрижены под «каре», челку она заколола, чтобы та не мешалась. Лицо девушки выражало недовольство, словно мать отвлекла ее от какого-то важного дела. Однако испуга в глазах Киры я не заметила – непохоже было, что она чего-то сильно боялась.

Заметив меня, Кира нахмурилась и проговорила:

– Что случилось? У нас гости? Я занимаюсь, и у меня болит голова.

– Это я уже слышала, – спокойно заметила Елена. – Кира, это Евгения. Она хочет с тобой поговорить.

– Зачем? – девушка посмотрела на меня враждебно и заявила: – Мне некогда.

Я подошла ближе и, видя замешательство Елены, вступила в разговор:

– Кира, я хочу поговорить с вами по поводу ваших занятий в училище. Точнее, по поводу ваших пропусков пар.

– Вы что, из художки? – изумилась Кира. – У меня мигрень, я говорила Снежанне Александровне. Справки нет, но я делаю домашние задания дома.

– Нет, я не из училища, – покачала я головой. – Я – ваш телохранитель, и мне вы можете рассказать все, что вас беспокоит в последнее время. Мы можем поговорить наедине?

Кира посмотрела на мать, в ее взгляде теперь читалось искреннее удивление. Не сказав ни слова, она перевела взгляд на меня и, немного поколебавшись, спросила:

– Это правда? Вы действительно телохранитель? Или это ложь? У вас есть доказательства?

– Естественно, – я вытащила из кармана свое удостоверение и протянула Кире. Девушка внимательно просмотрела его, изучила с разных сторон, а потом вернула его мне. Однако я видела, что Кира сомневается.

– Могу показать лицензию на оружие и документы, удостоверяющие мою личность, – заявила я. – Мне от вас нечего скрывать, вы вправе требовать подтверждение того, что я та, за кого себя выдаю.

– Ну, удостоверение может быть поддельным, – заметила Кира.

– Дочка, это я наняла Евгению, – проговорила Елена. – Можешь ей верить, она не мошенница и не преступница. Евгения Охотникова – лучший телохранитель в Тарасове, она многим людям помогла. Это проверенная информация.