Спутник 'Шаг вперед'
Шрифт:
– Скорее, - сказал Кедрин и вдруг рассердился.
– Скорее будет тогда, когда работать будут автоматы. Они не будут гибнуть, их не надо будет спасать. Вот и все!
– Летать всегда будут люди, - строго ответил старик.
– Это их привилегия - летать. То, что требует мужества, всегда будут делать- люди. Автоматы не обладают мужеством. Они руководствуются программой - хотя бы они составляли ее сами для себя, но программа остается программой. А делать сверх программы способен только человек. Какой же вы монтажник, если не понимаете этого?
– Я был плохим монтажником, - сказал Кедрин.
– Был, ясно?
– Ага, - сказал Герн.
– Тогда извините. Счастливого пути, да.
Он медленно поклонился, но глаза его смотрели мимо и улыбка была лишь данью вежливости;
Кедрин вышел в вестибюль перед посадочным шлюзом. Здесь было тесновато. Монтажники находились и здесь, потому что спутник давно уже был тесноват и места для компаний не хватало. Посадки еще не было, и Кедрин уселся с независимым видом.
– Кто боится запаха, - говорил один монтажник, - пусть идет к Косте на закалку. В его лаборатории трудно выдержать три минуты, но и одной достаточно, чтобы стать невосприимчивым на всю жизнь ко всем и всяческим запахам.
– Я бы делал скваммеры из твоей шкуры. Она такой толщины, что уж не пропустит никакого запаха.
– Кстати, насчет шкур: у Ирвинга в каюте на полу такая шкура, что люди, заходящие к нему впервые, пугаются и просятся скорее на Землю.
– Почему на Землю?
– Там тигры давно не кусаются и даже у носорогов прелестный характер...
– Между прочим, именно Ирвинг изобрел способ полета пятками вперед. Он говорит, что это предохраняет голову.
– Но это лишь для тех, - сказал Ирвинг, - у кого есть голова.
Кедрин сидел и грустно улыбался. Веселые мальчики! Эти - из недавно пришедших. Для них пока еще кругом романтика. А он, Кедрин, здесь уже почти два месяца и знает, что к чему...
Объявили посадку. Пилот появился из раскрывшегося переходника. Его лицо было знакомо, хотя раньше оно не было таким холодно-суровым.
– Привет, Сема!
– сказал Кедрин. .
– Салют!
– сказал Сема.
– Вы теперь на приземельских?
– Что же, я должен всю жизнь летать на глайнерах?
– спросил Сема.
– Я на приземельских.
– А тот пилот?
– .Не летает. На Земле.
– Его тогда действительно лишили?
– Его?.. Хотел бы я... Он готовит себе экипаж.
– Ага, - сказал Кедрин.
– Можно садиться?
– Сделайте ваше одолжение, - сказал Сема. Кедрин шагнул в переходник. Гур нагнал его уже в салоне. Он протянул Кедрину маленький пакетик.
– Вот, возьми... на память; Я снял для тебя копию с записи Холодовского.
– Зачем?
– Прочитаешь на планете, когда будет время и настроение...
– Спасиб...
– рассеянно сказал Кедрин.-Ты видел Герна?
– Да.
– Он тебя не убил?
– Хотел. Но я его обезоружил: спросил, из какого пластика была защита автоматики в реакторах "Гончего Пса". При неожиданных вопросах Герн теряется, и я успел сбежать. Кстати, а ты не помнишь, какой пластик?
– Никогда не знал.
– Жаль. Впрочем, я узнаю. Думаю, что это был пластик "К-178"...
– Он хитро прищурился.
– Ну и что?
– Ничего. Итак, расстаемся да месяц?
– Не знаю...
– Зато знаю я. Ты попрощался?
– Что? А...
Кедрин умолк. Гур сказал:
– Ничего, грустящий друг мой... Воистину прав был кто-то, сказавший: "Если бы бури в пространстве были столь же преходящи, как в любви, не было бы ничего приятнее полетов..." Кто это сказал?
– Не знаю, - буркнул Кедрин.
– По-моему, опять я. Или иной классик, но это неважно...
Прозвучал сигнал окончания посадки. Кедрин поднял глаза.
– Скажи ей, что...
– Нет уж, - усмехнулся Гур.
– Это ты сделай сам... Через месяц или раньше...
Когда люк корабля вдвигался на место, Кедрину показалось, что из зала донесся веселый голос:
– Или раньше...
XVII
Капитан Лобов - там, на орбите Трансцербера, - сидит в своем кресле за пультом и думает. По старой привычке руки его лежат на пульте, но сейчас эта привычка ни к чему и пульт ни к чему - управлять нечем. Нервы сохранились, но вот ног у "Гончего Пса" нет.
Управлять нечем. Но все остальное в таком возмутительном порядке, что ни экипажу, ни пассажирам делать нечего. Наблюдения над Ахиллесом ведутся, и он подступает все ближе, и снова на какое-то время скорость сближения увеличилась, а потом стала прежней, но ничего не стало от этого понятней. И к людям все чаще приходят мысли: "Земля не успеет. Не может успеть. Земле нужно еще больше месяца, а здесь Ахиллес догоняет, он уже наблюдается визуально - пока как яркая точка, но скоро она обретет линейные размеры, затем ее можно будет наблюдать и без помощи оптики, а потом..."
И люди думают о том, что будет потом... А капитан Лобов думает о том, как бы сделать, чтобы они не думали.
Обстоятельства приходят ему на помощь. Приходят в негодность термоустройства одного из отсеков - жилого. Морозец хорош зимой на Земле, но не сейчас и не на орбите Трансцербера. Все люди немедленно мобилизуются на ремонт термосистемы. Причины аварии неизвестны - еще вчера все было в абсолютном порядке. "Но аварии всегда случаются неожиданно,- утешает капитан Лобов.- Ничего, это не так страшно. Поработаем как следует дня два - и все будет в порядке".
Все с этим согласны, и выражают предположение, что потом аварии, наконец, оставят их в покое. Капитан Лобов согласен, в свою очередь, с этим мнением. Но про себя - только про себя, разумеется, - он допускает, что аварии могут происходить и в дальнейшем. Он даже может - вернее, мог бы предсказать (хотя никогда не отличался даром пророчества), где скорее всего произойдет следующая авария. Она произойдет во флора-секции экоцикла. Это не очень опасно, но потребует немалых усилий для ликвидации.