Спутник 'Шаг вперед'
Шрифт:
– Да, жаль...
– незаметно для себя проговорил Кедрин.
– У нас там тоже будут свои вычислительные центры. И скоро...
– сказал Велигай, подходя к Кедрину.
– Пожалуй, вы знаете, о чем я думал все это время?
– Это несложно - о скваммерах.
– Верно. И что вы думаете?
– Я думаю, что скваммеров не будет. А вы что думаете, Кедрин?
– Лететь на спутник.
– Тогда нам по пути.
– Кстати, Велигай, как вы считаете, мне здорово влетит за нарушение... за то, что работал?
– Боитесь?
Кедрин вздохнул:
– Да.
Велигай рассмеялся и похлопал Кедрина по плечу так, как здороваются по пути на смену монтажники.
– Тогда я попрошу, чтобы добавочный срок наказания разложили на нас обоих.
Они вышли из института.
Велигай тяжело влез в лодку, уселся и подождал, пока Кедрин сел рядом. Затем дал команду автопилоту.
– Скажите, Велигай... Вот там будут свои вычислительные центры. Будет стопроцентная гарантия. Да?
– Да.
– Но ведь это значит, что рано или поздно строительство и Длинных кораблей придется передать машинам.
– Да. Когда корабли пойдут однотипными сериями... Но они пойдут однотипными сериями.
– Чем же тогда Приземелье будет отличаться от Земли?
– Разве что природой. Но ведь это еще надо сделать, Кедрин,.
– Да. Машины будут вытеснять нас, а мы...
– Нет, мы не будем убегать от них. Все-таки командуем-то мы и всегда будем командовать. Мы будем всегда опережать их и уходить все дальше. Туда, где еще не могут эффективно работать машины. Туда, где может только человек...
– Но в конце концов...
– А конца не будет, Кедрин, - сказал Велигай.
– Мир бесконечен, к счастью... Ох, еще сколько работы для человека! А теперь дай мне поразмышлять. Мне трудно думается при ускорениях и в невесомости - неудачный организм... А сейчас полтора часа самого лучшего времени для размышлений: полет в сумерках...
– Я подожду, - согласился Кедрин.
– Это хорошо: полет в сумерках...
В сумерках зажигались звезды. Лодка мерно тянула в своем лодочном эшелоне, автопилот пощелкивал и помигивал цветными огоньками. За прозрачным куполом зажглись опознавательные огни, на пульте засветился экран локатора,
Кедрин и сам .задумался. Итак, в скваммерах запах объяснен. А тогда, в спутнике? Разве там была поблизости схожая пластмасса?
Да, была. Иллюминатор в крышке резервного люка.
А откуда берется это излучение? Что это за излучение?
Это пока не известно. Как всегда, установление, каких-то фактов порождает новые вопросы, возникает потребность объяснить новые факты. И так без конца...
"Ничего, - подумал Кедрин.
– Во всяком случае, объяснение одного факта я им везу". Пожалуй, срок наказания ему не уменьшат. Это такой народ монтажники...
И Ирэн. Все равно без нее он не может. Он готов сказать это всем и каждому. Если бы не она, он так и остался бы на Земле.
– Да, - негромко сказал Велигай.
– Вы... следите за моими мыслями?
– Немного, - сказал Велигай.
– Тогда скажите, бывают ли полосы несчастий?
– Сформулируй точнее...
– Одно несчастье за другим. Что это значит? Люди страдают от этого запаха. Гибнет, как бы то ни было, но гибнет Слава Холодовский, а еще до этого летит реактор у Лобова. Почему такая система?
– Полоса несчастий, гм...
– пробормотал Велигай.
– Давнее определение... Я думаю, что это означает наш очередной шаг вперед.
– Почему?
– Потому, что когда вы входите в темную комнату, вам еще не ясно, на что там можно наткнуться, обо что ушибиться, что опрокинуть на себя. Это станет ясно, если зажечь свет. Но чтобы зажечь свет, надо войти в комнату. А она темна, и тот фонарик, которым мы ее предварительно освещаем, нам помогает не всегда. Ну, и мы натыкаемся на что-то...
– Но ведь явления совершенно разные, и все же...
– Явления одного порядка, - задумчиво сказал Велигай.
– И то и другое влияние неизвестных излучений. Реактор у Лобова полетел, вернее всего, потому, что автоматика вышла изпод контроля. Вам не надо рассказывать, сколь тонкой была настройка этих автоматов. Кстати, это наша вина - всегда надо предусматривать и неизвестные сегодня факторы, мы это иногда упускает из виду. Вот такой фактор и вмешался, очевидно...
– Я понимаю, кажется. Излучение проникло через защиту их реактора пластик...
– Может быть, и не проникло. Механика могла быть и вашей, той, что вы рассчитали. А автоматика работала в вакууме, и он тут мог нарушиться. Впрочем, - сказал Велигай, улыбаясь, - это лучше объяснит другой монтажник...
Высокое, обширное здание космовокзала вставало за бортом лодки. Его террасы поднимались выше лодочного эшелона, и могло показаться, что можно достигнуть Пояса, не выходя из пределов здания, а лишь поднимаясь и поднимаясь в его лифтах. Велигай привычным движением отключил автопилот и взял управление лодкой. Он мог и не делать этого, но, видимо, спутник Дробь семь уже овевал его своим дыханием, и надо было выгонять последние остатки земного спокойствия... Он посадил лодку на посадочную площадку точно, как профессионал, в узкую щель между тяжелым, медлительным, многокрылым энтомокаром и округлым треугольником аграплана, и в расстояние, оставшееся между бортами кораблей, нельзя было бы втиснуть и ладони. Они вылезли через нос.
– Надо записаться в рейс.
– Я записан.
– Мне надо записаться.
– И ты записан тоже...
– Однако, - сказал Кедрин, - вы хороший психолог...
– Да, - сказал Велигай.
– Я хороший психолог.
– Он взглянул вслед лодке, которую автопилот бережно поднял в воздух и теперь уводил в гараж. А вообще-то я пилот по основной специальности. Звездолетчик с "Джордано"... Бывший звездолетчик, вернее. Но кто был звездолетчиком, тот уж останется им до самого конца. Понял, Кедрин? До самого конца...