Спутник 'Шаг вперед'
Шрифт:
– Я прошу вас сказать...
– повторил Кедрин.
– Не слышу, - глядя мимо Кедрина, громко сказал человек с каменным лицом.
– Не слышу...
– У него был странный голос, высокий и курлыкающий. Возьмите канал у метеорологов.
– Зачем?
– растерянно спросил Кедрин.
– Я хочу узнать только...
– Он постарался сказать это как можно решительнее.
– Теперь слышу хорошо, не кричите, - перебил его сидящий.
– Говорите...
– Взгляд его все еще был устремлен куда-то в даль.
– Да?
– найти ее? Завтра?
– В зоне Трансцербера...
– раздельно и словно бы задумчиво сказал сидящий.
– Так.
– Что?
– сказал Кедрин и сделал шаг назад.
– Нет, ни в коем случае. Только шаг вперед...
– каменный усмехнулся, но в глазах его была тревога.
– Скажите: Седов уверен, что все будет в порядке. Да.
– Простите, вы...
– Я буду немедленно, - громко сказал человек с каменным лицом. Слышите, немедленно!
Кедрин оглянулся. Была явно необходима помощь Службы Жизни, а до ее прибытия могли помочь трое монтажников, если они еще не ушли. Их не оказалось за столиком. Кедрин крутнул головой. Они стояли плечо к плечу за его спиной, и глаза их не отрывались от каменного лица.
– Вы что-то хотели?
– сказал каменный, наконец-то заметив Кедрина. Хотя все равно...
– Он вытащил из уха капсулу, отлепил микрофон, приютившийся в углу рта, и тотчас же вернул все на место и, чувствовалось, сразу же забыл о существовании Кедрина и смотрел теперь только на монтажников.
– Что?
– спросил Гур, и Кедрин удивился, услышав, как кратко он может спрашивать.
– Авария.
– У нас?
– "Гончий пес" с Лобовым. В зоне Трансцербера. Взбесился гравигенный реактор. Катапультировали...
– Человек с каменным лицом курлыкал и клекотал, однако трое отлично понимали его и, видимо, давно привыкли к протезу гортани.
– Но корабль-то наш. Восемь человек. На обломках. Уточняют, сколько можно продержаться.
– Причина?
– Пока неясна. Хода нет и не будет, да и энергии... Ты помнишь, Дуг, их аккумуляторы?
– Помню, - сказал Дуглас, и по тону было ясно - он помнил их не с хорошей стороны.
– Тут нужны длинные корабли, - сказал Холодовский.
– Да. Длинные корабли. Ни одного сейчас нет в системе.
– Им и нечего делать в системе. Длинные корабли...
– Ну, Гур. Ну, ну...
– Значит, выход один, - прокурлыкал высокий голос.
– Его надо построить.
Гур сказал скорее для себя:
– По программе длинный должен быть заложен через две недели...
– Заложим через неделю. Если не помешает запах...
"Ничего не понимаю, - подумал Кедрин.
– Да и кто понимает?"
Видимо, остальные понимали.
– Запах не помешает.
– Ты ручаешься, Слава?
– Я ручаюсь. Озометр испытан.
– Останься здесь на неделю для развернутых испытаний. В пространстве нам его не испытать. Нет микроизлучателей.
"Нет микроизлучателей, - подумал Кедрин.
– А что им сказать? Нет. Не рассчитав, нельзя обещать".
– Итак, остаешься на неделю.
– Нет, - сказал Холодовский.
– Ты знаешь его, Седов, друг мой, - проговорил Гур.
– Мы тоже его знаем. Это Слава Холодовский в своей коронной роли. В роли истребителя запахов. Да буду я назван лжецом, если он не полетит с нами. Ты знаешь его.
– К старту...
– сказал Седов, и трое шагнули к выходу. Женщина встретилась с ними на полдороге, она возвращалась к столику. Длинный Гур протянул руку и что-то сказал. Она повернулась и стремительно пошла, обгоняя их. Яркая ткань платья растворилась в сиянии радужных ламп. Трое шли за нею. Они чуть раскачивались. От выхода Гур обернулся. Его взгляд нашел Кедрина. Гур махнул рукой.
– Делайте шаг вперед...
– донеслось до Кедрина. Потом они исчезли.
– Итак, - сказал Седов, - вы хотели что-то сказать мне?
– Нет, - сказал Кедрин.
– Ровно ничего.
"Ровно ничего, - подумал он.
– Им предстоят дела посложнее, чем разговор о чувствах. Хотя для меня сейчас это самое сложное".
Он повернулся и смотрел снова на выход, в котором исчезла она и куда направлялся высокий и сутулый ее спутник. Ничего, сегодня она проводит своих знакомых. Оказывается, и те были ее знакомыми. Странно... Но он найдет ее завтра и скажет все... А сейчас ему не хотелось более оставаться здесь, где люди все громко разговаривали и смеялись, не зная ничего ни об ушедшей женщине, единственной в мире, ни об аварии - где это бвло?
– в зоне Трансцербера. Кстати, что это такое?
спустился с площадки и вступил в лес.
Мохнатые стволы обступили его, дрожащими точками заплясали светящиеся жуки. Маленькими планетами величественно плыли среди них голубые яркие многокрылые шарики, завезенные с иной планеты и прижившиеся почему-то только на этом островке, странные автотрофные организмы, подобных которым не было на Земле...
Он шел и чувствовал, что в какой-то невообразимый клубок, недоступный анализу, спуталось в его голове все: красота Земли, гибель Андрея, монтажяики, женщина и авария в зоне в зоне Трансцербера... Мысли путались, как тропинки в лесу, одна из которых сейчас вела его неведомо куда. Была тишина, только на миг раздался гул, что-то светлое промелькнуло над головой, гул перерос в рев и опал, и вновь был покой. Лес дышал. Сгущались шорохи. Фосфоресцирующие ночные цветы с Эвридики сдержанно покачивали сухими стеблями. Рассудок молчал, молчала интуиция. Тропинки пересекали одна другую, и иногда на них мелькали люди, и слышны были смех и приглушенные голоса.
На миг ему стало жаль себя, потому что он бродил один и ему не с кем было посмеяться и не с кем было говорить приглушенным голосом, все повторяя и повторяя древние и вместе новые слова, которых он знал - внезапно он с удивлением убедился в этом - великое множество... Но тут же он подумал о монтажниках. Мысли о них вдруг захватили его, словно бы все время шли за ним по ночному лесу и вот теперь улучили момент.
Что же это была за работа? Он представил себе четверых - нет, пятерых, потому что Велигай, судя по микроизлучателям, тоже был из этих людей, стоящими на каком-то помосте или площадке и напряженно вглядывающимися в бушующее пространство. Но он никак не мог придумать, что же должно бушевать в пространстве, и картины не получилось.
Это рассердило его, и вдобавок он едва не налетел на внезапно пересекшего тропинку человека. Кедрин инстинктивно вытянул руки, и его пальцы ощутили странное, прохладное и гладкое вещество комбинезона.
Человек остановился, длинные крылатые глаза взглянули на Кедрина и узнали его. На миг в них мелькнула искорка смеха, и вновь только обычная доброжелательная вежливость тлела под веками. Кедрин стоял растерянный, не опуская рук, извинения никак не могли выговориться. Не думая, он стиснул плечи женщины и поцеловал ее - неожиданно для себя еще более, чем для нее.