Спутники смерти
Шрифт:
— На природе? Ты что, совсем спятил?
Оружие у одного из парней тоже дрогнуло, но Ханс сделал предупреждающий жест и что-то коротко скомандовал.
— Стойте там! — крикнул он мне.
— Ладно, — отозвался я и остановился. — Так, значит, поговорим?
— О чем же?
— А обо всем.
Он смотрел на меня с каменным выражением лица и молчал.
— Я должен был догадаться еще там, в Фёрде, одиннадцать лет назад. Когда ты рассказывал мне о детстве, о нищете и добавил, что никогда в жизни больше с тобой такого не случится.
— О чем догадаться, Варг?
— О
— Что-то я не просек, о чем это ты! Это наши с Яном Эгилем личные тёрки.
— Ах тёрки…
— Да, между двумя группировками. И с твоей стороны было глупо сюда вмешиваться. И теперь нам придется…
— Перетереть по-дружески? И ты хочешь, чтобы я в это поверил? Черта с два! Ты до смерти боишься, потому что сам оказался в его списке приговоренных к смерти, и твое имя, черт меня возьми, должно там стоять впереди моего!
— Много болтаешь, Варг. Впрочем, как обычно. Засунь себе в ж… свои бестолковые соображения.
— Ой, заткнись, Ханс! Желаешь, я вытряхну из тебя все твои лживые увертки, одну за другой? Так вот чем тебя напугал Терье Хаммерстен со всей пылкостью новообращенного христианина! Он-то хотел искупить свою вину и признаться во всех грехах. И не только ради Яна Эгиля, который отсидел за него столько лет! Вся штука в том, что он хотел искупления не только своих грехов. У него был сообщник. Даже не так: постоянный сообщник. Ты стоял за всем этим, Ханс, с самого начала.
Он сделал пару шагов вперед. Я тоже. Мы впились друг в друга взглядами, как два ковбоя в последней сцене классического вестерна.
— Да все это чушь, Варг! Ты сам-то подумай!
— А ты послушай, я докажу!
— Да у меня, твою мать, времени нет…
— Ничего, я постараюсь побыстрее. Начать с того, что случилось пару дней назад. Терье Хаммерстен сказал тебе, что больше не может скрывать все, что ему известно. И что хуже всего, он хотел рассказать правду Яну Эгилю. И ты забил его до смерти битой, а когда Ян Эгиль скрылся, подбросил орудие убийства к нему в комнату. Еще одна фальшивая улика.
— Еще одна?
— Да. До этого была винтовка в Аньедалене.
— Это ты про убийство Кари и Клауса? Да я тут совсем ни при чем!
— Да что ты?
— У тебя, видать, совсем крыша съехала, Варг. Ты же наверняка должен помнить, что я был в Бергене, когда это произошло.
— Скорее — по дороге в Берген, но…
— Это мог подтвердить только Терье Хаммерстен, если ты не забыл.
— Больше не подтвердит… А что? Очень удобно. Вы с Хаммерстеном подтверждаете друг другу алиби — эдакий двойственный союз. А в Аньедалене были в ту ночь вы оба.
— И что, ты можешь это доказать? — Его голос сочился сарказмом.
— Мне все это время не давала покоя одна деталь — ключ от дома Либакков. Запасной ключ, что висел в шкафчике в прихожей. Замок в ночь убийства никто не взламывал, и это еще раз указывало на Яна Эгиля. Но ты же сам сказал, что уехал оттуда всего лишь за несколько часов до убийства. И ты вполне мог взять ключ с собой. А потом, позже, той же ночью ты вернулся — один или, скорее всего, в компании с Терье Хаммерстеном — открыл дверь и убил их.
— Смешно! — перебил он меня. — И ради чего же я это сделал?
— Наследство. Все их хозяйство досталось тебе.
— А, ну-ну. И много ли радости мне это принесло?
— Ты получил достаточно денег, чтобы переехать и начать все сначала тут, в Осло. Но это еще не все. Самое главное в этой истории — спирт, то самое печально знаменитое дело о контрабанде спиртного в семидесятые годы, в котором Клаус Либакк был главным по сбыту. Клаус задолжал тебе денег, много денег. И ты знал, где он их хранил. Существовал только один способ завладеть этими деньгами, но для этого надо было убить их — прежде всего Клауса, а уж Кари только из-за того, что она имела несчастье быть его женой.
— Хреново выдумываешь! Скажу честно, я… — попытался перебить меня Ханс — не получилось.
— Что во всю эту кашу вмешается Ян Эгиль с его импульсивным характером, ты, конечно, предугадать не мог, но воспользовался этим прикрытием с большой изобретательностью. С Терье Хаммерстеном ты познакомился давно, еще до того, как он убил Ансгара Твейтена в семьдесят третьем, и стал вашим со Свейном Скарнесом хорошо оплачиваемым подручным. Думаю, вы были знакомы с середины шестидесятых, когда проворачивали вместе ваши делишки.
— О каких делишках ты говоришь?
— Ты и Свейн Скарнес, один — с маниакальной идеей никогда больше не жить в нищете, другой — страстно желавший срубить легких денег, начали с гашиша, а позже переключились на спирт. Единственной проблемой было то, что между вами всегда стояла женщина — Вибекке Стёрсет.
— Вот уж никогда Вибекке не стояла между нами!
— Так уж и никогда? А как насчет февральского денька в семьдесят четвертом, когда ты заявился к Свейну Скарнесу домой, поссорился с ним и спустил его с лестницы, так что он сломал шею? Ссора небось и была из-за Вибекке?
— Нет! Мы повздорили из-за денег!
Радость охотника, загнавшего зверя, наполнила мое сердце. Он признался — а мне только того и надо было. Я видел, с какой радостью он бы взял свои слова обратно, но слово не воробей, и ему ничего не оставалось, как продолжать:
— Он должен был мне денег. Все должны были мне денег! Вашу мать…
— Точно. Все сошлось. Заниматься контрабандой начал ты. Действовал в одиночку, а потом к тебе присоединился Свейн Скарнес — твой старый приятель-однокашник, который внес свою лепту в виде отлично налаженной транспортной сети во всем Вестланде, а агентом там был Харальд Дале. Но, когда дело дошло до Согна и Фьордана, вышла накладочка — Ансгар Твейтен отправился в полицию. И тогда ты послал к нему Терье Хаммерстена. А может, и тогда, в феврале семьдесят четвертого, Хаммерстен был с тобой? Я так и вижу эту картину: Хаммерстен стоит снаружи возле двери, а ты подталкиваешь Скарнеса к окну: "Смотри, кто там, Свейн. Может, пригласим его, пусть зайдет?" Но и это не помогло тебе получить обратно твои деньги. И тогда ты так взбеленился, что убил своего старого приятеля — просто швырнул его с лестницы.