Спящая красавица
Шрифт:
– Почему вы не последовали за ней в общежитие и не дождались полиции?
Голова Джошуа поникла.
– Мне следовало так поступить. Но я никогда в жизни не сталкивался с подобным кошмаром. Повсюду кровь, а бедная Терри...
На мгновение Максфилд закрыл глаза и перевел дыхание. Когда он опять заговорил, то казался глубоко взволнованным.
– Мне стыдно за свое поведение, но я был объят ужасом и не мог ясно соображать. Поэтому я скрылся.
Максфилд поднял руку и встретился взглядом с несколькими присяжными.
– Я не виню Эшли Спенсер за то, что она обо мне сказала. Это очень славная молодая женщина,
– Зачем вы бежали из-под стражи?
– Адвокат сообщил, что полиция намеревается использовать мой роман в качестве моего признания; Эшли собиралась свидетельствовать о том, что я убил ее мать и избил до полусмерти Кейси. Я не придумал никакого иного способа, кроме как бежать, чтобы раздобыть улики, подтверждающие мою невиновность.
– Вам это удалось?
– Полагаю, да. С самого начала я подозревал Рэнди Коулмана. Человек, спешно покидающий лодочный домик, был слишком далеко, чтобы я мог его идентифицировать, но это вполне мог быть Коулман. Я знал, что у него имеется серьезный мотив для убийства, и еще выяснил позднее, что он был осужден за нападение с применением силы. Я и по личному опыту знал, что он способен на насилие. Я видел, как мистер Коулман набросился на Кейси Ван Метер в бассейне.
– Что, по вашему мнению, случилось в лодочном домике?
– Я убежден, что его мишенью была Кейси, а Терри просто подвернулась под руку.
– Что убедило вас в том, что Рэнди Коулман убил Терри Спенсер и нанес тяжкие телесные повреждения своей жене? Произошли еще какие-то события?
– Да. Генри Ван Метер умер, и для Кейси должны были назначить нового опекуна. Майлз Ван Метер обратился в суд с ходатайством о своем назначении. Я узнал, что он из соображений гуманизма собирался отключить Кейси от системы поддержания жизни. Коулман подал аналогичное прошение. Я уверен: окажись он назначен, тоже попросил бы отключить Кейси от аппаратов жизнеобеспечения. И в том, и в другом случае Кейси умерла бы. Поскольку у нее не было завещания, а Коулман по-прежнему оставался ее мужем, он унаследовал бы все ее состояние. В это время в Портленд вернулась Эшли Спенсер и подала ходатайство о назначении ее опекуном Кейси. Если бы суд пошел ей навстречу, она стала бы поддерживать в Кейси жизнь. А значит, Коулману не досталось бы ничего. Выяснилось, что Эшли является дочерью Кейси. Согласно законам о наследовании, если бы Кейси умерла, Эшли получила бы половину ее состояния. Получалось, что, даже если бы Кейси умерла, Коулман все равно бы потерял миллионы. Я пришел к убеждению, что Коулман попытается устранить Эшли Спенсер не только для того, чтобы помешать ей стать опекуншей Кейси, но, главное, чтобы обеспечить себе получение наследства целиком. Я начал по пятам следовать за Эшли, желая защитить ее и постараться пресечь попытку Коулмана совершить убийство.
– Что произошло около "Солнечного приюта" в тот день, когда вас арестовали?
– Я двигался за Эшли и увидел, что за ней следует еще одна машина. Я припарковался на боковой улочке в нескольких кварталах от лечебницы и спрятался на автостоянке. Шел такой сильный дождь, что я не заметил полицейского наблюдения, но и полицейские меня не заметили. Машина, которая следовала за Эшли, вскоре въехала на стоянку. За рулем сидел Рэнди Коулман.
– Мистер Максфилд, вы убили Терри и Нормана Спенсеров и Таню Джонс?
– Нет.
– Вы ударили Кейси Ван Метер?
– Нет. Я спас ее от посягательств Коулмана в бассейне.
– Вы покушались на Эшли Спенсер у нее в доме, либо в общежитии, либо на автостоянке возле частной лечебницы "Солнечный приют"?
– Нет, никогда.
– У меня больше нет вопросов.
Дилайла улыбалась в предвкушении добычи. Она чувствовала себя превосходно.
– Я прочитала ваш первый роман, мистер Максфилд. Мне он понравился.
– Благодарю вас.
– Он имел действительно большой успех.
– Да.
– Но вот вторая ваша книга, "Родник желаний", не так успешна, не правда ли?
– Она продавалась вполне прилично, – произнес Максфилд с оборонительной интонацией в голосе.
– Ничего похожего на то, какой популярностью пользовалась книга "Турист в Вавилоне".
– Нет, но этот роман тоже был в списке бестселлеров "Нью-Йорк таймс".
– Да, вы об этом уже говорили. Но позвольте вас спросить: разве "Турист в Вавилоне" не находился в данном списке в течение двадцати двух недель?
– Да.
– Ваша вторая книга была бестселлером только две недели, поскольку публике не понравилась, верно?
– Я не знаю, что нравится так называемой публике, – кичливо ответствовал Максфилд. – Я пишу не для того, чтобы потрафлять вкусам среднего читателя.
– Что ж, критики ее тоже не оценили?
– Я получил хорошие рецензии.
– В самом деле? Я попросила своего помощника добыть мне из Интернета полную выборку. Если хотите, мы зачитаем их присяжным. По моим подсчетам, авторы лишь трех рецензий сочли вашу книгу достаточно любопытной, и при этом на три положительных рецензии приходилось двадцать восемь отрицательных, а некоторые были просто скандальными. Похоже, критики порезвились за ваш счет.
Слова Дилайлы заставили Максфилда густо покраснеть.
– Критики завидовали моему успеху. Все они – незадавшиеся писатели, которые не могут смириться с тем, что кто-то в двадцать с небольшим добился того, о чем они только мечтают.
– Значит, все эти рецензии были продуктом некоего заговора?
– Я этого не говорил, – огрызнулся Максфилд.
– Вы считаете, все рецензенты являются частью некоего замысла с целью ложно обвинить вас в убийствах?
– Протестую! – сказал Свобода.
– Протест принимается, – постановил судья Шимацу.
– Мистер Максфилд, – продолжила Дилайла, – вы за десять лет не написали ни одной книги?
– Да.
– Не потому ли вы преподавали в Итонском колледже, что не могли больше зарабатывать себе на жизнь творчеством?
– Нет, это не так. Невозможно штамповать литературные произведения, как пирожки. Мне нравилось преподавать литературное мастерство, и это занятие давало мне время для творчества.
– Разве ваш издатель не выплатил вам аванс для написания новой книги и не потребовал его обратно, поскольку вы так и не смогли ничего сочинить?