Спящие боги
Шрифт:
— Проникайся уважением ко всем законам установленным Высшим! Согласен?
— ДА-А-А-А!!!
Волода с такой силой метнуло об пол, что он по нему растекся, но вот принял более естественные очертания. Неподалеку продолжалось избиение.
— Это тебе хороший урок. — говорил провожатый. — И погляди на крысу — на это жалкое отребье! Была такая девица — не хотела принимать наши законы. Так превратили ее в Крысу! Бьем, развлекаемся с ней, как угодно! Она вольна на нашу сторону перейти, так нет же, стерва — упрямится. Уже долго-долго это продолжается. Ничего — нам,
Вокруг собралось уже с дюжину снежных людей. От них веяло холодом, они нетерпеливо переминались с ноги на ногу — подходили все новые. Ужас охватил Волода, он крикнул:
— Я согласен!
— Ну, так ударь ее!
Волод подошел и несильно ударил крысу.
— Бей сильнее!
Волод ударил сильнее.
— Еще! Еще! Еще! Бей еще!..
Дальнейшее Волод почти не помнил. Кажется, он сослался на слабость — и, действительно, чувствовал себя очень дурно. Ему орали оскорбления, а провожатый пинал, и, разойдясь в какой-то необъяснимой, зверской ярости, надрывался:
— Завтра на Охоте — все докажешь!!! Если не докажешь — будешь Крысой! Крысой! Понял?!
Волод оказался в унылой зальце, с которой начались его заключение. Проводник в последний раз пнул его — Волод повалился на пол, да так и лежал там, скрюченный холодом, терзаемый голодом и жаждой. Он не мог спастись сном — он даже не мог закрыть глаз…
И вот за ним пришли — поволокли по ледовому лабиринту; и вдруг оказались в ледяной зале с широким проломом, за которым выл ветер, и вздымалась знакомая уже стена камня.
Неведомая сила подхватила тела, понесла их в стремительном вихре. Их конечности вытягивались, сплетались меж собою — движение ускорялось. Волод едва сдерживал вопль…
Затем их понесло прочь — сначала над бездной, затем — по лабиринту меж каменных склонов. Волод попытался вырваться — страшная боль резанула по телу. В голову вцепился воющий хор:
— Не смей противиться! Только безоговорочное подчинение! Иначе — наказание!.. Не смей! Не смей! — и долго еще терзало это "не смей!"
Когда они оказались возле укрытия, пришло знание: внутри Царь, а с ним — большой отряд. Давно не было такой добычи. Изредка удавалось поймать двух-трех заплутавших горцев, а тут — сотни воинов. Сколько плоти, сколько крови! Наконец можно удовлетворить голод и жажду, да и Высочайший будет доволен.
Зазвенели колокольцы. Каждая нота вбивала раскаленный гвоздь, а таких ударов было бессчетно. Снежные вопили от боли, но, влекомые волей Высочайшего, продолжали наступление. Били по стенам, но колокольцы ослабевали их, отгоняли. В конце концов, к утру, измученные, разъяренные, они отступили. Терзаемые первыми лучами зари, стенающие, вернулись они в унылые чертоги. Но и там не было покоя — их неведомых владыка набросился, и долго бил откуда-то сверху ледовыми хлыстами…
Едва живой, сильно дрожащий Волод оказался в зале, где разъяренные снежные люди вымещали свою злобу на снежной крысе. Ее били, топтали, плевали в нее — делали это с такой увлеченностью, что позабыли про Волода.
Наконец приковали крысу к стене и убрали восвояси. Волод остался в один. Слабый, замерзший, покачиваясь, подошел к крысе, и услышал тихий плач.
— Ну, расскажи о себе… — попросил Волод.
Она ничего не ответила, но глянула на него своими измученными, печальными, совсем человеческими глазами. И тогда понял Волод, что он вовсе уже и не Волод, но Творимир, и, вместе с Царем, его воинами, и кучкой землян подымается в горах, ищет Ясли Богов.
Странное, противоречивое знание едва не лишило его рассудка. С одной стороны, он, Творимир, знал, что Волод-младший был лишь видением призрачного Гробополя, с другой — был настоящий Волод-младший из Гробополя, который искал своего отца, и мучался из-за зверств войны. И все же он выдержал…
Итак, он подымался среди унылых, нависающих льдом каменных стен, слышал испуганные голоса воинов — говорили все о Страже Гор. Так продолжалось довольно долго, а затем Волод-младший вернулся в ледяную залу. Прикованная к стене крыса, печально на него глядела…
— Что же мне делать? — спросил Волод. — И… кто ты? Ответь!..
Крыса открыла рот. Все зубы — выбиты, и языка не было. Закрыла. Все так же печально глядела на Волода…
И вновь захлестнуло его знание. Стеная, повалился Волод на пол. Крыса была той самой девой-птицей. И помнил всю ее боль, все прежние свои препятствия.
Над головой затрещало, посыпалось острое ледяное крошево. Крыса-дева смотрела на него с тревогой: "Скорее — беги!". Но плевать Володу было на эту тревогу — он шагнул к ней, и спросил громко:
— Кто же ты? Почему ты столько страдаешь?! Из-за меня?! Ну же — ответь скорее!..
И вновь незримая сила подхватила его к потолку и долго терзала там. Наконец выпустила… Волод оказался в своей каменной неухоженной зальце, с единственным оконцем, за которым ревел безжалостную песнь ледяной ветер. Он не мог сомкнуть глаз — все терзался, пытался понять, что ему делать дальше, и не находил ответа…
Его подхватили, понесли по однообразным коридорам. Вот зала с широким проломом, за которым дыбился обледенелый камень. Как и накануне, снежные тела понеслись в вихре, сплетались меж собой — адовой болью отдавались растягиваемые конечности. Мысли о деве-крысе ни на мгновенье не покидали Волода. Что он должен делать? Что?!..
Вновь стремительный полет по воющим каменным туннелям. В этот раз на пути попался горный олень — не успел увернуться, был поглощен. Волод почувствовал примитивное чувство страха этого зверя, но это чувство ничего не значило — растворилось среди иных чувств.
…Очередное укрытие. Подгоняемые волей Господина, вновь и вновь обрушивались они на стены. Звон колокольчиков терзал — отгонял. Утром, измученные, озлобленные отступили. Все было, как и накануне, только жажда и голод стали невыносимыми — Волод сходил с ума.