Спящие боги
Шрифт:
Угрожающе взвыл ветрило, и из бездны пропасти столбом вздыбился снежный вихрь — они поспешили дальше: дорога ныряла в окружение каменных выступов, но, конечно, укрытием это нельзя было назвать. Несколько воинов погибли тогда: их кони обезумели, понесли в сторону, и там, уже не в силах остановиться, заскользили по ледовому пласту — несчастные, вопя, полетели в бездну, где вихрь поглотил свои жертвы.
Совсем стемнело. То ущелье, по которому они двигались, заполнилось непроницаемым, ледяным туманом, который стремительно несся, бил, валил на камни. Выло столь оглушительно, что, для того, чтобы услышать своего соседа, требовалось из всех кричать на ухо.
Творимир не видел ничего, кроме выступающего из черноты, покрытого ледовой коркой крупа соседского коня…
Спереди, с трудом прорезая мрак, плеснул сильно выгибающийся пламень факелов. Десятки мрачных голосов помчались назад по колонне:
— Государь приказывает — привал!.. Привал!..
Творимир понадеялся, что найдена пещера, но нет — лишь выемка в каменной толще. В выемке могло уместиться от силы человек десять, и все места уже были заняты. Конечно, среди укрывшихся был Царь. Также там понабилось несколько знатнейших людей. Иные, также чтившие себя значимыми, начали было орать, доказывать свое первенство, но Царь так на них зыркнул, что они замолкли. Творимир оказался рядом, и увидел, как, зацепляя за трещины, развешивают в выемке колокольцы.
Тут же он увидел и Бриген Марка — ему, единственному среди землян, довелось укрыться. И, хотя Творимир ничего не сказал, Бриген раздраженно забормотал:
— Нам говорили — колокольцы не снимать — но они же не знали, что здесь есть еще укрытия. Колокольцы действуют в каком-либо помещении, а эту выемку можно назвать помещением. Не так ли? И все распределилось по справедливости. Ведь я начальник экспедиции. А кто, как не начальник экспедиции имеет право здесь укрыться?.. Логично, не так ли?
Творимир ничего не ответил, отошел на пару шагов, и присел — прислонился спиной к скале. Из каменной толщи исходил такой холод, что даже и через меховую одежду пробирал. Воины присаживались бок к боку, по рукам пошли бутыли с горячительными напитками. Пили много, но это не помогало. Ужас перед неведомым оставался. Некоторых прямо-таки трясло от страха, кто-то молился, кто-то рыдал, кто-то уже смирился со смертью и сидел тихо.
И вдруг кто-то завопил, и сильно схватил Творимира за плечо. Творимир резко обернулся — там было перекошенное ужасом лицом, но оно быстро и бесследно кануло во мраке…
И разом с нескольких сторон, перебивая друг друга, прорвалось:
— Идет!.. А-а-а!.. Смилуйтесь!.. А-а-а!.. Бежим!.. А-а-а!!!
Вопль перешел в пронзительный визг, и резко оборвался.
Кто-то пробежал с ветром, еще несколько контуров, прорываясь сквозь бурю, устремились в другую сторону. Скала стала сотрясаться от сильнейших ударов; все заполнил нечеловеческий вопль. Сосед Творимира вскочил, и, завывая: "Бежим!" — слепо куда-то бросился.
Творимир сразу решил, что никуда не побежит. И, право, слепо носиться в этом мраке было совершенно бессмысленно.
Вот маленький человечек с большим черепом подполз к выемке, и, сильно трясясь, заголосил:
— Пустите меня! Пустите!
— Прочь! — рявкнул, окруженный раскачивающимися колокольцами Царь.
Человечек потянулся к Бригену Марку, вцепился ему в ногу:
— Пожалуйста… Вы же видите — я маленький… Я как-нибудь калачиком свернусь. Я же очень-очень полезен.
— Отойди, отойди… — раздраженно говорил Бриген, и отпихивал его ногою.
— Да уйди же ты, собака! — рявкнул Царь, и отпихнул несчастного ногою.
Тот забился на темном, смерзшемся снегу, громко зарыдал…
И вдруг навалилась мертвая тишь. Из мрака выступили сцепленные из снежинок тела, перекошенные ужасом лики с темными глазницами. Творимир вжался в каменную стену, и не в силах пошевелиться, глядел на это…
Уже совсем близко страшная завеса. Вот среди иных ликов он увидел и свой… И Творимир зашептал:
— Ведь должен быть какой-то выход… Не может такого быть — чтобы поглотило меня, и все и навсегда… — и закричал. — СПАСИТЕ!!!
И тут он услышал знакомый голос — громом он разрывался, каменные стены дрожали:
— ОТЕЦ!!! Я ПРИШЕЛ!!! ВРЕМЯ ИСКУПИТЬ НАШИ ГРЕХИ!!!! ОТЕЦ!!!!
А теперь расскажу о Володе-младшем.
О том самом юноше, который родился во время войны, под стенами осаждаемого Гробополя, который ничего кроме войны не видел, и почти каждый день убивал "врагов".
Как помнит читатель, в ночь перед решительным штурмом, в палаты, где спали Творимир, Волод и Любава, пробрался убийца. Шеи Волода и Любавы были перерезаны, и все приняли их за мертвых. Любава действительно была мертва, но Волод чудом выжил. Спустя две недели он пришел в себя, и первое, что услышал от лекаря:
— Ну, можешь порадоваться — Гробополь, после тридцатилетней осады взят.
— Где мой отец? — спросил Волод.
Лекарь пробормотал что-то невразумительное, и выскочил из палаты…
Вскоре Володу стало известно, что во время штурма его отец был найден у ворот мертвым. Отважного пятитысячника готовились с почестями хоронить, но тут его тело пропало. Похитители не оставили никаких следов и, разве что кто-то видел, как в ночи пронеслись снежные буруны, а меж ними — призрачные фигуры (а ведь был август). Волод стал расспрашивать людей сведущих, и от них добился, что похитителями скорее всего был Древний Хранитель Гор…
Выслушав это, Волод вскочил, и хриплым от раны голосом, воскликнул:
— Так я и знал — отец не мог погибнуть!..
Странный, им самим незамеченный переворот произошел в душе юноше. Если прежде отец был лишь средством в продвижении его военной карьеры, то теперь, потеряв и отца и мать, он впервые почувствовал одиночество. Окружающие люди, хоть и льстили всячески — были чужды. О военной карьере он и не вспоминал, да и осада Гробополя казалась давно минувшей, и ненужной. Одно было значимо — найти родственные души. Иных родственных душ, кроме отца и матери он не знал.