Спящие боги
Шрифт:
Наступила ночь. Одна яркая, ясная звезда сияла за решеткой, а по полу приближался серебристый свет одноглазой Луны. Творимир обхватил колени руками, и смотрел прямо перед собою…
Вновь и вновь двигались его разбитые губы, и слетал с них тихий шепот:
— Анна, где ты?.. Что сейчас с тобою?..
И вот почувствовал он, что сознание оставляет тело, и плывет сквозь стены. Творимир не удивился этому — он уже давно ничему не удивлялся.
И оказался он в большой, мрачной зале. Он оставался незримым, но сам мог видеть и слышать все. В этой зале было три человека. В середине залы, освещенные факелами, стояли Бриген и Анна. В дальней части, укрылся за
Бриген безмолвно глядел на Анну. Молчала и Анна. Наконец, первым нарушил тишину Бриген. Он сказал:
— Ты такая красивая, Анна. Никогда не встречал такой красоты. Никогда никого не любил… Точнее — любил. Но это была ты же! Я тебя сжег, а ты вновь воскресла.
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Анна, я предлагаю тебе жизнь. На моей богатой вилле, среди гор. По утрам ты будешь купаться в родниках, дни проводить в тенистых рощах, среди пения птиц, а вечерами мы вместе будем любоваться закатами…
— Нет. — ответила она спокойным, ровным голосом.
— Почему?.. Я знал, что ты так ответишь!.. Но все же ответь: почему, почему, почему?!..
— Мне кажется — все уже было сказано, и не к чему повторяться.
— Да-да-да! Я уже не могу вспомнить, когда — но я уже спрашивал тебя об этом, и ты отвечала так же просто и убедительно… А, быть может, ты надеешься, что я из любви, просто выпущу тебя?..
— Нет — не надеюсь. Я уже все знаю…
— А ничего ты не знаешь! А, если бы знала, не говорила бы так!.. Если бы ты согласилась быть моею, я бы вывез тебя тайно, а так — есть и иные… да-с, я кое-кому должен показать каким я могу быть жестоким! Например, своему брату — он слишком рьяно ко власти рвется.
— Что ж вы так страдаете? Это гнев вас сейчас гнетет. Простите своего брата, и всех-всех простите. Тогда вам самому легче станет.
— Не говори мне этих проповедей! Вот, если бы ты согласилась быть моею — я бы стал другим.
— Нет — не стали бы. Если вы действительно хотели бы измениться — вы бы это сделали и без меня.
— Хорошо. Черт с тобою!.. А сейчас просто выслушай, что ждет тебя. Вот я говорю: ты такая красивая, а завтра это совершенное тело — тело в котором столько жизни и нежности; тело, которое могло бы дать жизнь многим детям, прикуют к столбу, под ногами твоими будут дрова, но не простые — подмоченные. Они будут тлеть, иногда — вспыхивать небольшими языками, медленно слизывать кожу с твоих ног. Если же пламень разойдется — палачи его притушат. Пройдет несколько часов: ты будешь стоять с прожженным, почерневшим телом, твои волосы сгорят, спекутся; кожа напухнет волдырями, глаза ослепнут, но ты еще будешь жива. Тогда ты взмолишься о смерти…
— А что будет с Творимиром?
— А-а, вздрогнула, побледнела?! Стало быть, дорог он тебе?!
— Я его люблю как брата. Что ждет Творимира?
— А Творимира ждет еще более страшная казнь. Я уж и не знаю, кто ЭТО придумал, но такую казнь применяют только над величайшими преступниками. Ты знаешь — у нас в городе народ ко всему привыкший, но все же, когда в прошлый раз такая казнь проводилась — некоторые женщины падали в обморок, а мужики — носы воротили.
— Что ждет Творимира?
— Есть у нас в тюрьме большая железная платформа на колесах; в центре платформы — железный столб. К столбу цепями прикуют Творимира. Четыре могучих буйвола вывезут его к месту твоего сожжения. От самого начала, и до конца он будет смотреть. Если он попытается закрыть глаза — палачи вырежут ему ресницы.
— Нет — он не закроет.
— Он увидит смерть той, которую,
— Да… — прошептала Анна.
Она отступила на шаг, покачнулся, и тут лишалась чувств. Если бы Бриген не успел подхватить ее — она бы пала на пропитанный кровью пол. И кровь пошла у нее носом — только это показывало, чего стоило ей выслушать все.
А Бриген держал ее в руках, и дрожал, и шипел:
— Мерзавец!.. Какой же я мерзавец!.. Зачем мне понадобилось все это говорить?!..
Маленький человечек с большим черепом слышал, и видел все это. Маленькие его кулачки сжимались и разжимались, он сдавленно хрипел. Он любил Анну, и ненавидел Бригена больше, чем кого-либо иного. И он решился: броситься, задушить Бригена, освободить Анну.
И он действительно бросился. Но он и половину расстояния не пробежал, как понял — это безумие. Не удастся одолеть Бригена, не удастся спасти Анну, а вот его схватят и, конечно, подвергнут пыткам. (он и так, после возвращения от восставших, был на плохом счету).
И он замедлил бег, и сжался.
Бриген глянул на него раздраженно, рявкнул:
— Ты что?!..
Маленький человечек задрожал:
— Я просто хотел спросить — не угодно ли вам отужинать?
— Дурень! Какой ужин?!.. Впрочем, ты можешь идти — набивай свой желудок, напивайся. Иди!
Человечек повернулся, пошел было. Однако, на полпути остановился. Дрожащим голосом спросил:
— А что с ней?.. Вы с ней ничего не сделаете?..
— А тебе какое дело?! Ты что — в лазутчики заделался?! А? Или, хочешь, чтобы тебя поджарили?..
— Нет, нет, нет. — дрожал человечек — и он выскользнул из залы.
Бриген остался наедине с Анной. Он держал на руках ее легкое, изящное тело, и быстро ходил среди орудий пыток.
И он хрипел:
— Мерзавец! Зачем ты ей это рассказал?!..
И тут Анна приоткрыла глаза, и прошептала:
— Пожалуйста, оставьте меня одну. Я должна приготовиться к завтрашнему.
— Да. Конечно. Твоя воля — закон. Я отнесу тебя в одну маленькую комнатку, и оставлю там одну, до самого утра.
И он действительно отнес ее в комнатку, и оставил одну. Сам же ушел терзаться. И терзался, и стонал страшно, и волосы рвал до самого утра.
Анна лежала в темноте, за решетчатым окошком ярко светили звезды. И она шептала:
— Творимир, я чувствую — твоя душа со мною. Ты все видел, все знаешь. Готов ли ты к завтрашнему дню?.. То, что рассказал Бриген — страшно; но уже завтрашним вечером все-все закончится.