Спящий океан
Шрифт:
— Я слышала, — начала одна из подруг тетушки Беркли, — левая рука мистера Олдриджа бесподобна. Он выделывает ей совершенно невообразимые пиццикато. Мой друг слышал один раз, как он играет “Дьявольские трели” Тартини и был совершенно покорен его двойными трелями и быстрыми пассажами, которые удавались ему с удивительной легкостью.
— Ну что ж, — вымолвила тетушка Элизабет, — надеюсь, нам посчастливиться сегодня вечером стать свидетелями чего-нибудь невообразимо техничного. Как хорошо, что мистер Пунц смог раздобыть нам прелестные места. Вы же знаете как трудно было достать билеты?
— Верно, если бы герцогиня
— Ах, сколько здесь народу, — буркнула тетушка Элизабет, стараясь обогнуть компанию молодых и крикливых юношей, — я так боюсь, что мне помнут платье. Как там мое перо, дорогая? На месте ли оно? А заколка? — осведомилась она у Ровены.
— Все прекрасно, мадам, не переживайте. В вашем облике ничего не изменилось с тех пор, как вы вошли сюда.
— Ой, я кажется оставила только что половину порции румян на чьем-то плече. Посмотрите, мои щеки теперь, наверное, разного цвета?
Ровена вздохнула и снова нагнулась к тетушке.
— Тут такая толпа и так жарко, что ваше лицо теперь все под цвет румян. Так что разницы никакой не видно.
Мадам Беркли бросила на племянницу оскорбленный взгляд, обе ее подруги тоже казались недовольны репликой. Где-то сбоку Валентина прыснула от смеха, но во время сдержалась. Однако тетушка предпочла обойти замечание Ровены и продолжила:
— Осторожно дорогая, держитесь ко мне поближе. Кто-нибудь непременно зацепит вашу кружевную накидку, я очень того боюсь. Если на ней появится затяжка будет очень грустно.
Таким образом, вся компания старательно продвигалась по направлению к Верхним Залам, переживая за целостность и сохранность своих туалетов и, одновременно, обсуждая мистера Олдриджа.
Наконец, гости добрались до зала и уселись ближе к сцене на мягкие кресла. Публика постепенно заполняла и свои места. Ровена оглядывалась вокруг, разглядывая мелькающих дам.
В зал набилось столько народу, что быстро стало душно. Кроме того, размеры залы не смогли вместить всех желающих и управляющему музыкальным вечером пришлось распорядиться, чтобы распахнули двери на большой балкон с тем, чтобы избежать духоты и чтобы те, кому не хватило места, смогли бы занять свободный пятачок за стульями вплоть до балкона.
Дамы нетерпеливо обмахивались веерами, переговаривались и бросали на сцену выжидательные взоры. Мужчины ерзали на стульях, некоторые промакивали взмокшие лбы батистовыми платками.
Наконец концертмейстер объявил о начале вечера, потом представил скрипача, аккомпанирующих ему музыкантов и удалился.
Полилась музыка.
Ровена, заинтригованная славой мистера Олдриджа, вся обратилась в слух, жадно следя за тем, что вытворяли его пальцы. Через тридцать минут игры, она поняла, что у нее начинает гудеть голова от быстроты, сухости и механичности, с какой виртуоз отчеканивал звуки. По залу то и дело прокатывались удивленные и одобрительные возгласы.
Вечер выдался такой жаркий, что даже распахнутые балконные двери не могли спасти положение. Однако публика, поглощенная техникой исполнения скрипача вся обратилась в зрение и слух. Ну а те, кто не блистал великими познаниями в музыке, делали все, чтобы скрыть свое невежество под маской напускной заинтересованности.
Находились и те, кто уже прикорнул,
К концу первого часа механическая виртуозность, быстрота пассажей и вышколенность всех скрипичных приемов так надоела Ровене, что у нее начала побаливать голова. Она не любила такую музыку и предпочитала простоту, но душевность деревенской скрипки, скрипке мистера….. Как казалось ей, любое произведение, сыгранное с душой и трогательностью могло бы затмить самую тонкую техничность. Ни разу за этот час ни одна мурашка не пробежала по ее коже, ни разу она не задержала дыхания от восхищения. И пусть этот Генри Олдридж признан по всей Англии, она решила для себя, что на его месте бы пожертвовала некоторыми приемами исполнения ради душевности музыки.
Она вспоминала, как в прошлом году на ярмарке в праздник Святого Варфоломея, услышала одного бродячего скрипача, который то и дело ошибался, играя свое произведение. Конечно же у него не было такой впечатляющей растяжки пальцев левой руки, но зато он играл так проникновенно! Каждая нота, казалось, жила отдельно и срывалась со струн завершенная и наполненная глубоким смыслом. Тот скрипач не собрал вокруг себя такого количества зрителей, но те, кто останавливался послушать его, не замечали как подносили к глазам носовые платки или рукава камзола и смахивали набегающие слезинки.
В конце концов Ровена осторожно осматривая зал пришла к выводу о том, как удачно она разместилась и не беспокоя почти никого, может ненадолго исчезнуть.
Объявив тетушке о своей головной боли, она поднялась с места, желая направиться на балкон и подышать свежим воздухом.
Ей пришлось, тем не менее, пробираться через зрителей, стоящих в боковых проходах. Они были поглощены музыкой и не сразу желали сдвинуться с места. Но вскоре преодолев это препятствие, уже изрядно уставшая, с возникшей легкой одышкой, Ровена оказалась перед другим препятствием, не обратив на него внимание ранее. Все пространство до балкона занимали зеваки. Они так плотно стояли друг к другу, что девушка не знала с какой стороны ей лучше было бы обогнуть эту гору.
Она обернулась назад, где в мягких креслах вальяжно восседали важные гости, в том числе и ее друзья. Но теперь не считала приемлемым вернуться туда, так как, во-первых, она уже проделала большой путь, во-вторых, она понимала, что совсем не выдержит еще один час концерта. Вздохнув, Ровена принялась пробираться сквозь толпу, то и дело извиняясь.
Вскоре она оказалась где-то посередине толпы и уже перестала видеть не только балконные двери, но и музыкантов. Ровена смотрела строго перед собой, стараясь пробраться вперед, вглядываясь в каждый прорех между людьми, с целью увидеть там спасительное пространство из ночи и свежего воздуха.
Девушка уже почти выбилась из сил и начала было ругать себя за то, что решилась на это предприятие. Тут дорогу ей перегородил высокий мужчина, он тоже пробирался сквозь толпу в сторону балкона, но делал это как-то медленно и то и дело останавливался.
Она наткнулась на него, когда он поравнялся с ней. Потом тут же, через пару шагов, снова чуть не налетела на него, когда он вдруг резко остановился. За его широкой спиной Ровена не видела ровным счетом ничего. Ей это надоело и она решительно протиснулась вперед, желая обогнуть нерешительного зрителя.