Спящий океан
Шрифт:
— Ах, боже мой, нет! Но мне придется уехать.
— И это все? — непонимающе осведомилась Ровена у Виктора.
— Как все?! Разве вас это не пугает? Это же невыносимо…
Воцарилась пауза. Тут девушка облегченно всплеснула руками и даже позволила себе улыбнуться, расслабленно плюхнувшись в кресло.
— Боже мой, ну что здесь может быть ужасного? Вы напугали меня… я уж думала, что кто-то собирается умереть.
Виктор, в это время устремив свой взгляд в пол вдруг метнул на Ровену такой обжигающий взор, что та невольно вздрогнула и лицо ее тут
— Но почему вы так запросто рассуждаете?!
Ровена затрепетала, подумав, что скорее всего она ничего не понимает и кажется только что оскорбила чувства заботливого сына.
Она замялась, теребя край платья.
— Простите… простите ради бога. Я вовсе не хотела вас ранить и скорее всего неправильно вас поняла. Конечно же, здоровье вашей матушки очень важно для вас, я понимаю… Вы полагаете своим долгом беспокоиться о ней и это очень правильно. Как я могла усомниться в вас, не понимаю. И как примерный сын вы желаете сопровождать ее в поездке…
— Но я вовсе не желаю этого!
— Как не желаете? Тогда я ничего не понимаю. Разве она не больна?
Виктор начал терять терпение.
— Дело не в этом, а в том, что мне нужно уехать на две недели. Это такой долгий срок.
Ровена смотрела на юношу, боясь произнеси лишнее слово и вообще совершенно не понимала с какой фразы лучше начать свою речь так, чтобы снова не вызвать бурю эмоций на свою голову. В конце концов она осмелилась заговорить, произнося слова с той осторожностью, с какой обычно обращаются с больными людьми.
— Но...но это всего две недели, мой дорогой друг. Вы даже и не заметите, как они пролетят и мы снова окажемся вместе. Вот увидите, все сложится самым наилучшим образом.
На лице юноши появилась легкая тень страдания.
— Всего лишь? Но разве у вас не екает сердце от такого срока?
Ровена задержала дыхание, все еще пребывая в растерянности и продолжила свою речь все с той же осторожностью, что и ранее:
— Ну… как вам сказать...а почему оно может екнуть?
— Значит, вы будете проводить без меня свои дни как ранее? И найдете, чем занять свой досуг? Займетесь живописью в одиночестве, как ни в чем не бывало?
— Ах, боже мой, Виктор, конечно же мне будет не хватать вас. Вы — мой драгоценный друг, и я заверяю вас в моей самой искренней дружбе. Поверьте мне, я буду с нетерпением ждать вашего возвращения!
— Если бы вы знали, как мне будет не хватать наших встреч… Я так привык к ним, и они доставляют мне истинное удовольствие.
Он вдруг смолк, А Ровена зарделась. В комнате воцарилось неловкое молчание.
— Простите меня, я вовсе не хотела, чтобы вы впадали в такую зависимость от наших встреч. — наивно вымолвила девушка. — Наверное будучи у себя дома, вы не будете теперь знать чем занять свои дни… Но… но если желаете, я могла бы писать вам иногда. Может быть мои письма могли бы немного сгладить дистанцию и вашу скуку.
Виктор, казалось, только этого и ждал, стараясь навести свою пассию на эту мысль. Едва дослушав ее фразу до конца, он весь просиял и бросился
— О, вы даже не представляете насколько осчастливите меня тем самым! Так мы хотя бы сможем делать вид, как будто вовсе не расставались.
— Но когда вы уезжаете?
— Матушка желает выехать завтра рано утром. Ее мигрени стали невыносимы, так она утверждает.
— Тогда, как только доберетесь до дома, прошу вас, дайте мне знать. И я вам отвечу.
И так, молодые люди проговорили еще некоторое время, обмениваясь формальными фразами о путешествии и болезни мадам. В конце концов Виктор попрощался, покидая особняк в гораздо лучшем настроении нежели чем по приходу.
Только дверь за юношей закрылась, Ровена вздохнула и поднялась с места, намереваясь отправиться в свою комнату. Действительно, она привязалась к Виктору и к их встречам, а теперь ей предстояло подумать о том, чем заполнять свободное время.
На следующий день с непривычки Ровена уже не находила себе места. Привыкшая к частым прогулкам в компании Виктора, к общению с детьми фермера, она старалась занять себя чем-нибудь. В конце концов она пришла к выводу, что ей необходимо прогуляться. Не смотря на то, что на улице стягивались легкие тучки и прятали за собой солнце, Ровена принялась одеваться. Между Тем в голове ее промелькнула старая идея, от которой она почти уже отказалась. Но, конечно же, она пообещала себе, что не будет этого делать.
Тем не менее собираясь, Ровена провела перед зеркалом несвойственное ей количество времени, постоянно оправдывая себя, что сегодня у нее прекрасное настроение и хочется выглядеть особенно хорошо. Она даже распланировала маршрут прогулки, решив поехать в поля рядом с Черным лесом, откуда открывались живописные виды на всю округу.
Уже в седле Ровена направила своего коня туда, куда и собралась. Ее конь шел неспешной рысью, в то время как она наслаждалась просторами и вдыхала прохладный, душистый воздух полей.
Вскоре ей показалось, что поднимается легкий ветерок, открытое пространство давало о себе знать. Ровена направила коня к лесу, желая найти защиту от холода и возможной простуды за зеленой стеной.
В лесу царила мертвая тишина. Ровена ехала по кромке леса, все еще наслаждаясь открывающимися видами, между тем ловя себя на мысли, что находится в том самом лесу, где проживает герцог, но все твердила себе, что ни за что не поддастся соблазну и не поедет смотреть его особняк. К тому же Ровена напоминала себе, что не помнит дороги.
Пребывая в своих мыслях, Ровена успела удалиться на приличное расстояние от дома и решила теперь повернуть назад. Вскоре она наткнулась на знакомую дорогу, по которой когда-то подруги проезжали втроем.
Она остановила коня и посмотрела с трепетом на извилистую лесную тропу, исчезавшую очень быстро под зеленой сенью кустарников. Сердце ее затрепетало. Повинуясь неизвестному инстинкту, словно марионетка, она повернула поводья в сторону этой дороги и пришпорила коня. Ровена спрашивала себя о том, помнит ли она все-таки дорогу или нет.