Спящий принц
Шрифт:
Твайла встала, словно собиралась уйти, но Пожирательница грехов схватила ее за запястье, двигаясь удивительно быстро, и крепко сжала.
– Тогда я расскажу тебе хоть немного правды. А потом решишь, будешь ли ты бороться сама без моих знаний. Если захочешь уйти, я тебя не остановлю. Но ты последняя из нас, и я должна попробовать.
– Если бы ты не дала Мэрил умереть, у тебя была бы она, - голос Твайлы прозвучал резко, и я знала эти нотки. Горе. Спрятанное глубоко.
– Я пыталась, - сказала Пожирательница грехов
Твайла развернулась, и я увидела, как свет очертил ее профиль, и он был злым.
– Я должна тебе поверить? Я помню, мама, как у нее была горячка, когда она была маленькой и лежала в той ужасной комнате. Ты оставила ее умирать. А когда я спасла ее, ты убила козу. Так что не говори мне, что ты пыталась.
Пожирательница грехов резко вскинула голову.
– Думаешь, я такая холодная? Я знала, что ты спасла ее. Знала, когда покинула дом, что ты побежишь в деревню просить травы. Иначе почему я оставила тебя с ней? Я не могла попросить травы, потому что я – Пожирательница грехов, я не могу вмешиваться. Но ты могла. И я надеялась, что ты это сделаешь.
Твайла вскинула брови.
– Тогда зачем убивать козу?
– Жизнь за жизнь, таково правило. Ты брала травы, и та женщина знала, что ты сделала. И знали все, кому она рассказала. Мне пришлось сделать жертву. Я должна подчиняться своим законам.
Твайла моргнула и отвернулась к узорам из костей склепа. Она беззвучно села. Ее мама не скрывала облегчения на лице.
– Прости нас, Эррин, - сказала она. – Я дойду до твоей роли в этом, - она посмотрела на дочь. – Ты никогда не спрашивала, почему именно мы Пожираем грехи. Я думала, что ты спросишь, но ты этого так и не сделала.
– Ты рассказывала мне. Мне было, вроде, шесть, когда ты позвала меня и сказала, что мы были еще до богов и королей, и что мы делаем это не для них. Кто-то должен был делать это, потому что грехи были всегда.
– Ты это помнишь?
– Была причина вспомнить. Когда я узнала, что боги были ложью. А теперь ты говоришь, что это не ложь, а искаженная правда.
– Когда мы пришли в Лормеру, не было ни богов, ни королей, ни королев.
– Когда мы пришли туда?
– Из-за моря.
Твайла склонилась вперед, словно хотела лучше услышать то, что говорила ее мама, а я уставилась на Пожирательницу грехов Лормеры, кожу на шее покалывало. Когда Пожирательница грехов склонилась, я последовала ее примеру, и из нас появился треугольник с выгнутыми углами.
– Правда в том, что тот яд, что был в вине принца и его семьи, яд, что заставил его уснуть, убил его отца, а потом и возлюбленную… сделал наш предок. Наш предок был помолвлен с сыном крысолова. Когда тот узнал, что Спящий принц осквернил его дочь, он вызвал будущую невесту сына с ее навыками и зельями и убил их всех за такой позор. В свете трех звезд она сварила убийственный яд.
Я смотрела на Твайлу, а та – на мать, раскрыв рот.
– Невозможно.
– Она не знала, что там был ребенок. Она окропила еду на пиру ядом. И когда еду понесли наверх, она услышала, как служанки на кухне сплетничают о дочери крысолова и ее состоянии. Ее семья не вредила невинным. И она пошла к Аурелии и призналась. Когда Аурелия пришла к ним с Эликсиром, король был мертв, Аурек и его возлюбленная были на волосок от гибели. Аурелия попыталась спасти их. Но яд содержал кровь – ее кровь – и сам был алхимическим. В телах возлюбленных началась война крови Аурелии и крови принцессы-ведьмы, пока рождение ребенка не ослабило дочь крысолова. Она умерла.
Во время рассказа я закрыли лицо руками, стараясь скрыться. Алхимия, яд, магия. Суеверия лормерианцев. Но это правда. Я ощутила укол в пояснице, напоминание о реальности этого.
– Крысолов убежал с ребенком, который прожил нормальную жизнь, но был проклят каждый век восставать из могилы и отдавать отцу сердце. Спящий принц был заперт в себе, война крови продолжалась. А наша прародительница сдалась Аурелии за свое преступление. Во имя нее – во имя Нэхт – мы живем изгоями, нас стыдятся, чтобы мы не забывали, что сотворила наша кровь. И с каждым поколением грехов в нас становится все больше.
Она закончила рассказ. За ее словами последовала звенящая тишина, и мне казалось, что стены сдвигаются вокруг меня. Я вдруг поняла с ужасом, что я под землей, под тоннами камней и земли. Если потолок обвалится, то это место станет нашей гробницей, и никто об этом не узнает. Мне нужно было небо, нужен был воздух. Нужен был звук.
– Королева все это знала, да? – спросила Твайла. – Потому она решила сделать меня ядовитой. Из-за этого. Из-за нашего прошлого. Она насмехалась над нами. Над ними. Сделала наследницу убийцы палачом для предателей.
Амара кивнула.
– Хелевиса любила рассказы об алхимии и истории. Это был намек для тех, кто не поклонялся ей. Открыто сделать тебя отравительницей, учитывая твое происхождение. Может, она надеялась приманить их через тебя.
Они снова замолкли. Гул вдали напомнил мне, что где-то над нами идет сражение.
– Потому ему нужна Твайла? – спросила я. – Потому что он знает, что ее предки пытались убить его? Он хочет отомстить.
Амара посмотрела на меня, а потом повернулась к дочери.
– И потому что она может сделать это снова, - сказала она.
Твайла уставилась на мать.
– Что ты…? – но она не договорила. Вместо этого она рассмеялась. Я повернулась к Амаре, а та тряхнула головой и посмотрела на дочь. Твайла подняла голову к потолку и смеялась, звук эхом отражался от костей. – И мне не сбежать, да? Я отвергла две судьбы. Я пыталась спрятаться за юбками королевы, а потом бежала из королевства, но не укрылась от этого. Все по-прежнему. И я не могу сбежать от этого.