Спящий принц
Шрифт:
Еще больше костей, наверное, рук и ног, образовывали замысловатые узоры, сердца, круги и звезды на стенах. На дальней левой стене из костей таза была сооружена роза, а на правой – кубок из ребер.
Люстра над моей головой была сделана из костей и свисала с невообразимо высокого потолка. Руки скелетов сжимали черепа, а в глазницах горели свечи, озаряя комнату и отбрасывая зловещие тени. Длинные кости ног соединяли руки на люстре. От этого строения вверх уходили позвоночники, а под конструкцией на нитях свисали маленькие кости, словно
Это было прекрасно и ужасно, и я содрогнулась. Храм под землей. Он же – склеп.
Я знала без слов, что все кости здесь принадлежали алхимикам. И я знала, что этот храм, склеп, был построен здесь задолго до того, как здесь спрятался Конклав, может, потому он и появился здесь. Эта работа была долгой, юные и старые кости собирали, чтобы получилось такое место. Это было отвратительно и красиво, во мне поднимались волны отвращения, но восхищение сбивало их, когда я замечала новые невообразимые узоры.
Я не знала, кому тогда принадлежали могилы на кладбище, но догадалась. Сайлас говорил, что алхимики образовывали семьи с не алхимиками. Они не могли быть частью этого места, но их отмечали на могилах.
У алтаря Твайла исчезла за ширмой, и я услышала голоса. Я пошла на звук, миновала ряды церковных скамей. Я касалась каждой, пока проходила. Все они были разными, из разного дерева, разных размеров. Некоторые были изрезаны и украшены символами старых богов – Падуба и Дуба. Некоторые были простыми. Все они были потертыми, поколения согревали их пятыми точками и проходили службы, поколениями люди сидели и смотрели на своих предков.
Только алтарь не был украшен костьми. Это была большая металлическая скульптура – два диска, один из золота, а другой из серебра – стояли над алтарем. Серебряный диск заходил на золотой, делая из него полумесяц, и я вспомнила луну. Алтарь был полон цветов и горящих свечей. Пахло благовониями и чем-то еще, даже не запахом, а тяжелым присутствием. Костьми. Я чувствовала их, словно тысячи алхимиков были здесь и смотрели на меня.
Я нашла их в нише, скрытой за резной деревянной ширмой. Твайла напряженно сидела и смотрела на крупную женщину в черном, как и Сестры, но без их зловещей изящности. Видимо, это была Пожирательница грехов, Амара. Ее веки были тяжелыми, напоминали капюшоны, лицо ее было круглым и бесцветным, в отличие от дочери, красной от гнева. Я не видела между ними сходства.
– Я думала, ты работала одна, - сказала Твайла, когда я села рядом с ней. Пожирательница грехов посмотрела на меня, и я приветственно кивнула, странно обрадовавшись, когда она склонила голову, а потом отвернулась к Твайле. – Вот уж не думала, что ты дружила с монахинями.
– Монахини, - фыркнула Амара. – Это измененный культ похитителей трупов, и, что бы я ни сказала тебе, не забывай, что этот бардак – отчасти и их вина. Все мы сыграли свою роль.
– Не понимаю. Как они связаны с нами… с тобой?
Ее мама долго смотрела на нее.
– Это Сестры Нэхт. А я – Пожирательница грехов, Высшая жрица Нэхт.
Холодок пробежал по мне от ее слов, звучало так, словно их произнесло сразу сто женщин.
– Но ее не существует, так ведь? – сказала Твайла. – Хоть ты и говоришь о Нэхт и Дэге, их не существует. Их не было никогда.
Амара уставилась на дочь, а та спокойно выдержала ее взгляд.
– Вообще-то, они были, - сказала я, голос оказался слишком громким в благоговейной атмосфере. Амара повернулась и кивнула мне продолжать, не удивляясь моим познаниям. – И звали их, на самом деле, Аурек и Аурелия.
– Аурек и Аурелия? – спросила Твайла. – Спящий принц и его сестра?
– Ты знаешь их историю? – спросила я, и она кивнула.
А потом она повернулась к матери.
– Я знаю все о них. Теперь я умею читать, - она звучала гордо, с вызовом и до боли юно. – Продолжай, - сказала она мне.
– Дом Белмис изменил историю. Использовал для того, чтобы обеспечить себе власть. Они переименовали Аурека и Аурелию в Дэга и Нэхт для своих целей. И сделали их возлюбленными.
– Боги, вот так проснешься и все это узнаешь. Что твоя жизнь стала легендой, да еще и приукрашенной.
– Тебе его жаль? – Амара уставилась на дочь.
– Нет, - голос Твайлы был ледяным. – Он убийца. Ничто не может оправдать его поступков. Потому я хочу бороться с ним. Лормера натерпелась уже испорченных правителей.
– Интересно даже, что заставило тебя открыть глаза? – тихо сказала Пожирательница грехов.
Твайла оскалилась.
– Если бы ты не интересовалась, а сочла бы нужным рассказать мне, на что я подписываюсь, я бы справилась куда лучше. А вместо этого я верила всей лжи, что мне скармливали, пока это меня не разорвало.
– У меня не было выбора, Твайла. Я – Пожирательница грехов…
– Да, да, твоя важная роль. Надеюсь, она позаботится о тебе в старости, потому что боги знают, где мои братья, Мэрил умерла, а я тебе помогать не буду.
Пожирательница грехов отклонилась, потрясенная ядом в голосе дочери, и я тоже отшатнулась. Я уже видела богиню в Твайле, но сейчас она впечатляла иначе. Эта жестокость была свойственна богине войны. Спорить с Высшей жрицей Нэхт. Я поежилась, ведь оказалась меж двух женщин, словно забывших, что я здесь.
– Я много раз пыталась тебе сказать, что наша роль важнее, чем кажется.
– Ты кормила меня загадками. Я была ребенком, - сказала Твайла хрипло и с надрывом. – Как я могла тогда понять, что ты мне рассказываешь? Как я могла догадаться тогда, какой была королева? Ты знала, что в замке служанки не приносили мне еду, потому что боялись, что я отравлю их? Они не касались тарелок и ножей, пока не увидели, что мои стражи трогают их и не умирают. И все это время моими друзьями – моим успокоением – были твои боги. Я жила так каждый день четыре года, чтобы обнаружить, что все, во что я верила, оказалось ложью.