Сражения Космического Десанта
Шрифт:
— Я оправдываю выживание, — прорычал Кинерик. — Выжить, чтобы сохранить драгоценную кровь и возвыситься снова, чтобы сражаться в другой день. Я надеюсь славно погибнуть, как и любой сын Рогала Дорна. Но даже в наших легендах о примархе, где он ради очищения заставлял воинов истекать кровью, он никогда не позволял им войти во вкус полного уничтожения. Иногда большая добродетель вынести позор и выжить.
Я смотрел на них обоих. Истина в том, что они оба правы. Нет единственно правильного ответа. В доблестной последней битве не больше и не меньше
Но также понимал и неожиданную мудрость Кинерика — спасти душу ордена ценой собственного позора. Немногие Храмовники взяли бы на себя такое бремя. Это хорошо — значит, он может видеть оба пути, но я подумал, стал бы Кинерик оправдывать неудачу, если бы сам мог принять участие в столь славной последней битве. Легче говорить о позоре, чем пережить его.
В наступившем молчании мы приземлились в Вулкане. Чтобы мы, в конечном счёте, не решили — это должно утолить и горячее рвение Львов отомстить за Манхейм и холодную необходимость поведать о предательстве. Оба условия важны и оба приведут к очищению репутации Небесных Львов в глазах Адептус Астартес.
И ещё орден должен выжить.
Когда мы покинули “Громовой ястреб”, Кинерик включил вокс-частоту, чтобы не услышали Львы:
— Меня беспокоит один вопрос, реклюзиарх.
Догадываюсь какой.
— Ты хочешь спросить, как всё началось — что совершили Львы, чтобы заслужить такую участь.
— Каждая месть с чего-то начинается, не так ли?
— Так. Мрачная истина берёт начало за десятилетия до сегодняшнего дня. Львов сейчас наказывают за то, что они пытались рассказать правду пятьдесят лет назад.
— Не понимаю.
Мы вышли с посадочной площадки, и как же прекрасно было увидеть не до конца разрушенный город. Вулкан осаждали не так сильно, как Хельсрич, и ещё много защитников стояло на его стенах. Центральным шпилем служил уродливый монолит, который и дал название улью. От основания пирамиды простирались безжизненные промышленные кварталы и транспортные станции. Большинство городских мануфактур располагалось в защищённых башнях и жизнь тех жителей, которым приходилось там работать, была совсем незавидной из-за газов кузнечных горнов и постоянно выходившей из строя системы вентиляции. Зато Вулкан гораздо легче оборонять, чем Хельсрич, а из-за отсутствия центральной магистрали враги не смогли легко добраться до центра улья.
— У каждого ордена есть множество тайн прошлых войн, неискупленных позоров и оскорблённой чести. Львы не в первый раз встретились с Инквизицией.
— Запись Юлкхары, — ответил Кинерик. — Он говорил про “эхо Кхаттара”.
— Кхаттар — это планета, где было положено начало ничтожной обиде. Там Инквизиция впервые предала Небесных Львов, — я, наконец, отвернулся от панорамы Вулкана и смотрел, как Львы разгружают десантно-штурмовые корабли.
— Ты можешь решить, что Львы обрекли себя на проклятье собственной же наивностью. К такому выводу пришли в других орденах, узнав о произошедшем.
Кинерик
— Вы восхищаетесь Львами, но считаете их наивными?
— Каждый, кто доверяет агенту Инквизиции, заслуживает, чтобы его так называли, Кинерик. Есть причина, почему Адептус Астартес держатся в стороне от Империума — мы независимы и верны имперским идеалам, но гораздо реже мы верны тем, кто притворяет их в жизнь. Львы забыли это — вот их самая главная ошибка.
Четвёртая глава
Истории у костра
Инквизиции не существует.
Её не существует в том виде, в котором её представляет большинство имперских граждан — сплочённая взаимосвязанная паутина организованной власти. Отдельным мужчинам и женщинам даруют неприкосновенность от всех видов преследований и независимость от всех законов. Им даруют самую расплывчатую из добродетелей — власть. Всё остальное сводится к тому, чего они добились и накопленному личному влиянию. Когда инквизитор требует имперские ресурсы, он или она угрожают властью, а не какой-то существующей организацией, которая их поддерживает. Их сила одновременно абсолютно реальна и искусно иллюзорна.
Мужчины и женщины совершенно разных мировоззрений, тактик и целей. Они наделены величайшей властью, но они не единый враг, с которым мы могли встретиться и сразиться. Инквизиторы часто объединяются, но редко надолго. Даже их драгоценные ордосы — это разграничение по видам деятельности, философским специализациям и задачам, а не объединённые на единых принципах армии.
Они во всём и полностью противоположны Адептус Астартес. После Ереси нас лишили временной власти, но мы необходимы Империуму и нам нет нужды притворяться, что мы повелеваем огромными силами. Наши военные флоты и братства говорят сами за себя.
Учитывая специфику войны, города Армагеддона наводнили отряды агентов Ордо Ксенос и их боевые подразделения, но выступить против Инквизиции — всё равно, что выступить против колонии грызунов. Поимка одной крысы может вообще не отразиться на остальных. Многие инквизиторы на планете не имеют никакого отношения к преследованию Львов и даже если они и в курсе бед ордена — их это мало заботит. Я не мог просто подойти к ближайшему представителю ордоса и потребовать, чтобы он рассказал всё что знает. Поскольку, скорее всего он не знает ничего.
Время — мой худший враг. Оно не на моей стороне. Нужно немедленно перейти к сути дела, но Инквизиция — это не зверь с одним сердцем. Каждый её отряд — независимое подразделение.
Мало орденов в курсе бойни на Кхаттаре, и ещё меньше хотя бы раз говорили о ней. Готов поспорить, что из тех, кто знал об уничтожении планеты, большинство не посчитало произошедшее реальной угрозой независимости Адептус Астартес и предпочло заниматься своими проблемами и войнами. Что касается остальных, то я могу с полной уверенностью говорить только о Чёрных Храмовниках, и даже наш орден скорее похож на несколько десятков независимых флотилий крестоносцев с собственными целями и традициями. Нас объединяет происхождение, а не совместные действия.