Среди Миров
Шрифт:
Но, впрочем, Владар думал не о том, откуда происходил этот свет. Он говорил Анне:
— Ну, не ожидал я, что ты меня лекарем представишь.
— Да я и сама не ожидала. Так само собой получилось. Но оно, может, и к лучшему.
— А куда мы сейчас идём?
— Ну, конечно, к моему батюшке.
— О-ох… — Владар глубоко вздохнул.
— Ты, кажется, волнуешься?
— Ещё бы мне не волноваться… Ведь я вовсе не лекарь. Вот придём, а я даже и не знаю, как его проверять, что говорить, какие лекарства прописывать.
— Главное,
— Как хорошо, что ты мне веришь, Анна.
— Да, я верю тебе, Владар. Если бы не верила, неужели сделала бы то, что уже сделала.
И вот они остановились перед высокими золотыми дверьми, на которых выделялось гравированные изображения солнца, облаков, а также и самого мира Светграда. Перед дверьми стояли похожие на былинных богатырей плечистые, статные стражники. В руках они сжимали длинные копья.
Казалось, они и не взглянули на Анну и на её спутника, но при их приближении стремительно раздвинули копья, а двери раскрылись…
…Царевна Анна и Владар вошли в залу, которая не отличалась ни большими размерами, ни обилием роскошных украшений, но всё же в этой зале присутствовал тот едва уловимый, но всё же самый, пожалуй, важный дух, который выделял её среди всех иных бессчётных и, несомненно, тоже по своему выдающихся зал в этом дворце. Это был дух благоговения перед чем-то важным; сам воздух в этой зале, казалось, нашёптывал — здесь очень важное, очень значимое место, и вот все миры, которые есть в подчинении у Светграда являются подчинёнными в первую очередь у того, кто чаще всего был, обитал в этой зале…
А в этой зале обитали Светградские цари и царицы. Много-много царей и цариц сменилось за прошедшие века, когда Светград считался миром крупнейшим и главнейшим в этой части Многомирья. Ну а насколько ничтожна эта часть Многомирья перед всей необъятной и необлётной массой миров — про это старались особо и не думать.
Но, как показалось сначала Владару, в зале никого не было. И величественный, выкованный из чистого золота и усеянный драгоценными каменьями трон пустовал.
Анна, не останавливаясь прошла за ширму, которая отделяла одну часть залы от другой. Владара она по-прежнему держала под локоть, так что он неотступно следовал за ней.
За ширмой стояла широкая постель с занавесками. Однако, в это время занавески были отодвинуты и Владар увидел, что на сбитых подушках лежит человек до пояса скрытый одеялом. На человеке была белая одежда. Неприятно поразила Владара и Анну кожа человека — бледно-восковая, с красными пятнами — конечно, такая кожа не могла быть у здорового человека. И волосы и борода у человека были всколоченными, а глаза глядели мутно, почти без выражения. Как казалось, он и не обратил внимания на Анну и её спутника.
А возле кровати, на стуле сидел человек, в котором Владар сразу признал того, кого он с Сашей видел выходящим из трактира, а ещё раньше — собираемым из частей в одной из комнат этого трактира. Сидел этот человек совершенно прямо, а когда занавеска отдёрнулась и вошли Анна и Владар — он обернул к ним голову так резко, так сильно, как не стал бы оборачиваться ни один нормальный человек из простой боязни, что у него сломается шея. И из его шеи раздался хруст, но это был не костный, а железный хруст.
Увиденное произвело на Владара сильное впечатление. Он прошептал Анне:
— Ну вот видишь…
А Анна чуть сильнее сжала его ладонь, и спросила дрогнувшим, взволнованным голосом:
— Я вижу, батюшка, состояние ваше весьма быстро ухудшилось. Если бы…
Её прервал лже-Береогор:
— Царевна, при всём почтении к вам, я бы настоятельно рекомендовал не приходить сюда в течении следующих трёх-четырёх часов. Если вы действительно печётесь о здоровье своего отца, то должны понимать, что ему сейчас необходим покой…
Царь Роман проговорил голосом слабым и бесцветным:
— Мне было бы приятно, если бы дочь Анна находилась рядом со мной…
Лже-Бреогор говорил не вполне естественным, а чрезмерно сухим, ломанным голосом:
— Вот уже двадцать лет, как я ваш лекарь, и разве же хотя бы раз вам довелось разочароваться в моих предписаниях. Мы поборем недуг. Только слушайте меня.
— Хорошо, — простонал Роман. — И всё же моя дочь… Кого это ты привела с собой, доченька?
Анна сделала Владару едва заметный знак — и юноша догадался, склонил перед царём голову. Ну а царевна говорила:
— Узнав, сколь неожиданно вы захворали, я бросилась за лекарем… Нет — вы не думайте, это ни какой-то там самозванец, это очень искусный лекарь, который уже многих излечил. Здесь ведь главное не возраст, а умение. Так что, я надеюсь, он сможет определить вашу болезнь. Я ему полностью доверяю, пожалуйста — доверьтесь и вы…
Голос Анны звучал убедительно, но всё же, если заглянуть в её глаза, то можно было увидеть — она хоть верит в правоту Владара, а всё же очень неуверенна в том, что у них хоть что-то получится. Что сможет сделать Владар? Что он сейчас скажет, как себя поведёт? Но если не так, не сейчас, тот когда и как удастся разоблачить лже-Бреогора? Не известно, что с Романом, не известно, сколько он вообще проживёт. И приходилось рисковать… очень рисковать…
Лже-Бреогор издал весьма странный звук, который можно было принять и за скрежет железок. Затем он произнёс:
— Что я слышу? Что я вижу?.. Оказывается, в моём искусстве врачевания усомнились, и вызвали какого-то… незнакомого, неизвестного…
Анна, со слезами в глазах, едва не плача, взмолилась:
— Батюшка, пожалуйста, поверьте мне! Ведь я о вашем здоровье беспокоюсь! Этот человек, этот лекарь, которому можно полностью доверять!
Царь Роман, видя волнение дочери, вздохнул и произнёс: